— У меня есть кое-что нужное им.
— Ничего у вас нет.
— Ошибаетесь. Похоже, мне удалось найти кое-что. Как раз в то время, когда исчез, — какую-то вещь, место или человека. Нечто такое, что они хотели сохранить в тайне. А я нашел. Но теперь…
Ванек в очередной раз подается вперед:
— И где оно?
— Слушайте, я не знаю, почему лишился памяти, и не имею представления, что именно у меня есть. Однако уверен, что оно им нужно, а это означает, что им позарез нужен я.
Ванек улыбается:
— Вот еще яркий показатель галлюцинации — нарциссизм. — Пытаюсь ответить, но он останавливает меня движением руки. — Один из неотъемлемых симптомов параноидальной шизофрении — убежденность в собственной значимости, в том, что всем этим громадным, чрезвычайно хитроумным суперорганизациям больше нечего делать, как смотреть ваш телевизор и травить вас через водонагреватель.
— Доктор Ванек, вы должны мне верить. Я ключ ко всему Плану. Или нашел этот ключ. Безликие боятся, думают, будто я могу их остановить. Но мне нет до них никакого дела! Я просто хочу убежать. — Замолкаю на мгновение. — Мы с Люси собирались уехать на ферму.
— Это отражение того факта, что ваша реальность существует исключительно у вас в голове. — Ванек словно не слышит моих аргументов. — У безликих людей нет никакого объекта для слежки получше вас, потому что для них и не существует никого другого. Вы и центр, и периферия всего этого вымышленного мира.
— Перестаньте так говорить! — Лицо горит, в душе закипает ярость. Делаю глубокий вдох и замечаю, что кулаки снова сжаты. — Не хотите помочь, тогда убирайтесь с глаз долой.
Если Ванек не верит мне, а с Люси случилось что-то ужасное, то кто же тогда остался?
Ванек долго и молча ощупывает меня внимательным взглядом. Наконец кивает.
— Вы правы, — говорит он. — Я не могу убедить вас, что ваша реальность ложная, как не мог бы убедить и никого другого. Вот почему эта болезнь лечится с таким трудом.
— Тогда отпустите меня.
— Майкл, я уже говорил, что не вправе решать. Вас перевезут в Пауэлл, сделают серию тестов. Не волнуйтесь — не физических. Если подтвердят диагноз доктора Сардиньи, то назначат курс нейролептических средств.
— Я не хочу никаких лекарств.
— Тогда перестаньте быть шизофреником. Есть только эти два варианта.
— Можно было бы обойтись и терапией.
— Терапию вы получите, — сообщает он. — Но лишь после того, как лекарства снимут острую фазу. Психотерапия воздействует на нездоровые мыслительные процессы, но, к несчастью для вас, ваши мыслительные процессы функционируют нормально. Только вот реагируют они на ложные посылы.
— Значит, я нормальный и ненормальный одновременно?
— Добро пожаловать в шизофрению, — смеется Ванек. — Способность вашего мозга общаться с самим собой — а он именно так и функционирует — определяется такими веществами, как дофамин и серотонин. Никакая психотерапия не способна повлиять на то, как эти вещества взаимодействуют с вашим мозгом. Это можно сделать только медикаментозно. Когда врачи подберут нужное средство и дозу, искажения в вашем мыслительном процессе исчезнут, а с ними пропадут галлюцинации и иллюзии. После можно начинать какую-нибудь социальную терапию, прививать вам навыки самостоятельности и снова учить жизни в реальном мире.
— Значит, меня будут пичкать лекарствами, пока я не перестану говорить о том, что вижу?
— Если хотите, можете смотреть на это таким образом, — вздыхает Ванек, воздевая руки. — На самом деле, что вы об этом думаете, не имеет значения. Ваш мозг болен.
— А вы — худший из всех когда-либо существовавших психотерапевтов.
Ванек хмурится.
— Я не ваша мамочка, — говорит он.
— У меня нет мамочки.
— Это трагическая история, но она в данном случае ни при чем. Майкл, вам двадцать лет, и я здесь не для того, чтобы нянькаться с вами. Мне нужно поулыбаться сотрудникам больницы, подписать кое-какие бумаги и проследить за вашей отправкой в Пауэлл.
— Вы поедете со мной?
— Но не для того, чтобы остаться. Там есть свои врачи.
— Я что, уже не ваш пациент? Вы же мой персональный психотерапевт!
— Тот самый психотерапевт, которого вы игнорировали на протяжении шести месяцев. Я предпринял попытку, но неудачную. Если хотите пойти на поправку, то нужно прислушиваться к доктору Литтлу больше, чем вы прислушивались ко мне. — Он встает. — Скажу им, что вы готовы.
Ванек направляется к двери.
Возникает чувство, будто я лишаюсь чего-то очень важного — свободы или даже жизни. Нельзя допустить, чтобы меня заперли в психушке. Нужно что-то придумать.