В большинстве общих комнат стоят длинные столы, как в кафетерии, с простыми металлическими стульями. Здесь пациенты едят, складывают пазлы и бесцельно бродят по проходам, делая короткие шаркающие шажки ногами в изношенных тапочках. В западной части комнаты пол укрыт ковром, стоят диваны, мягкие кресла; в стену вмонтирован большой телевизор. От пациентов держусь подальше.
В южной стене общей комнаты — выходы в отдельные палаты и коридоры, уходящие на запад и восток. В восточном коридоре тоже двери в палаты, потом он разветвляется и ведет в разные помещения, включая туалеты и большой общий душ. Западный коридор гораздо короче, он заканчивается уже через несколько футов дверью в сестринскую комнату и прорезанным на уровне груди окном. А затем — широкие металлические двери, отделяющие нас от остального мира. Разглядываю их издалека, изучаю электронную консоль, открывающую замок, но подойти близко так и не осмеливаюсь. Окно в сестринскую оснащено компьютерным монитором, и мне нужно держаться от этого места подальше.
Девон ведет меня в палату, но один из пациентов быстрым шагом пускается нам наперехват.
— Привет, Стив, — здоровается Девон.
— Это новенький? — спрашивает Стив. Он высок и очень тощ, у него черная клочковатая борода и надетая задом наперед ярко-красная бейсболка. — Как вас зовут?
— Майкл, — отвечаю я.
— Только поступили? Только освободились? — Он несколько раз соединяет запястья, изображая наручники. Я киваю. — Девон, куда вы его поместите? В палату Джерри нельзя.
— У Джерри больше нет палаты, — говорит Девон, продолжая спокойно идти дальше. — Вы забыли? Джерри уехал домой.
— Но его палата осталась, — возражает Стив. — Ему не понравится, если вы ее отдадите. Не понравится.
Девон улыбается.
— Мы уже разместили в его палате Гордона, — сообщает санитар.
— Гордона? Кто такой Гордон? — Стив хмурится.
— Вы же знаете Гордона, — произносит Девон. — У нас с вами этот разговор происходит раз в неделю.
— Вы поселили его в палату Джерри?
— Месяца два назад.
— Гордон! — кричит Стив, резко поворачиваясь. Замирает на секунду, оглядывая комнату, потом бросается прочь. — Гордон, иди сюда!
Девон усмехается:
— Джерри выписался в феврале, а Стив все никак не может это переварить.
— И давно он здесь?
— Вот уже пять месяцев. Но вы не волнуйтесь — большинство выписывается гораздо быстрее.
Я киваю:
— Есть что-нибудь еще, что я должен знать?
Девон оглядывает комнату:
— Здесь все сделано, чтобы было удобно. Все учтено. Лысого парня зовут Дуайт. Если он заговаривает об аммиаке, это может означать приближение приступа. Так что слушайте внимательно.
— Непременно.
— Вот ваша комната. — Санитар открывает дверь и предлагает войти.
Стандартная больничная палата с приподнятой кроватью, столиком на колесах и маленьким туалетным столиком в углу. Телевизора нет, но в столешницу вмонтирован радиоприемник с часами. Я никак это не комментирую.
— Ну, все нормально? — спрашивает Девон.
— Отлично.
Нужно избавиться от приемника, но в остальном здесь неплохо.
— К обеду вы немного опоздали, но, если хотите, найду что-нибудь перекусить.
— Спасибо, не надо. Я в порядке. Увидимся.
— Я скоро уйду, — сообщает Девон, — но если передумаете, то ночной дежурный поможет. Окна у вас, к сожалению, нет, но тут только…
Внезапная невыносимая боль валит меня на пол. Я скрежещу зубами и сжимаю голову. Девон издает низкий электронный гул. Он опускается рядом со мной на колени:
— Майк, дружище, что с вами? — Из него снова исходит гул.
— Уходите! — Боль ослепляет, голова словно распухает и сжимается одновременно, обминая мой несчастный мозг, будто тесто. Из Девона снова исходит гул. Я отталкиваю его, забиваюсь в угол. — Не прикасайтесь ко мне!
Голова раскалывается. Сейчас череп треснет, как яичная скорлупа. Сильнее сжимаю его, отчаянно пытаясь удержать на месте отдельные части. Гул повторяется, на сей раз громче, и я кричу, чтобы хоть как-то заглушить его.
— Майкл, перестаньте! — испуганно восклицает Девон и рысцой покидает палату.
Не покидаю угол, пока все не возвращается в норму. Череп не взорвался.
— Новенький… — Голос идет от двери.
Поднимаю голову. Дверь закрыта.
— Эй, новенький, ты спишь?
— Кто там?
— Толкать санитара — не самый лучший путь к свободе.