Анна, распахнув глаза, видела все вокруг в голубой мгле, то тут, то там расчерченной завихрениями пузырьков — носовая часть самолета, где они находились, уже целиком погрузилась под воду. Заработав руками, она проплыла пару метров по салону и схватилась рукой за рваный край обшивки и всем телом рванулась вверх, туда, где сквозь толщу воды проглядывали искрящиеся на поверхности солнечные лучи. Чувствуя, как обжигает изнутри легкие недостаток воздуха, она сделала еще несколько гребков и, прорвав головой поверхность, вырвалась наверх. И только сейчас глубоко вздохнула.
Легкие заполнил воздух, принеся с собой облегчение. Всего на мгновенье — вырвавшаяся толчком на поверхность Анна, судорожно вздохнув, опустилась вниз и глотнула немало воды. Тут же ее вывернуло, скрутило, и она закашлялась, барахтаясь на поверхности, пытаясь одновременно и вздохнуть, и исторгнуть из себя горькую морскую воду. Вода пошла носом, так что неприятно ожгло слизистую, но Анна сильнее заработала ногами, удерживаясь на поверхности.
Успокоив, наконец, дыхание, она повернулась — закрутившись в воде, осматриваясь вокруг. На море было легкое волнение и ей пришлось вытягивать шею, активнее работая руками и ногами, удерживаясь на поверхности. Хотя прошло всего ничего времени, в мышцах уже чувствовалась усталость — Анна, обычно полная жизненных сил, последние пару дней и так чувствовала себя вялой, а тут еще и некстати подхваченная простуда. В голове шумело от удара о кресло при падении, руки и ноги уже начали казаться набитыми ватой, движения не были легкими — еще и чувствовалась облепившая тело стягивающая ткань одежды — на Анне была длинная и легкая ассиметричная туника с длинными рукавами, которая сейчас вовсе не казалась легкой. От ощущений окутывающей ее пелерины ткани Анна на мгновенье почувствовала себя медузой, все продолжая осматриваться. Она едва не выпрыгивала из воды — изнутри так и стучали молоточки страха — что остров ей привиделся, что они оказались в центре безбрежного моря. В тот момент, когда совсем рядом заметила зеленые очертания острова, паника отступила (спасена!), но ее молнией пронзила мысль: «Вероника. Где Вероника⁈»
— Ника! Ника, ты где⁈ — что было сил закричала Анна. Забыв про усталость и боль, она сильно заработала руками и ногами, пытаясь приподняться над водой, осмотреться.
— Ника… — уже негромко выдохнула Анна и застонала.
Чуть отдышавшись, она опустила лицо в воду и открыла глаза. На нее снова накатила голубоватая пелена, сквозь которую было расплывчато видно дно. Там, на довольно большой глубине, лежала носовая часть самолета — а вот хвоста видно не было. Подняв голову из воды, Анна вздохнула и, уже чувствуя тяжесть в ногах, легла на спину. Ласковое море сразу обняло ее, в ушах зашумело, и все вокруг заполнил яркий солнечный свет, проникающий даже сквозь смещенные веки — а из звуков остался только громкий и гулкий шум дыхания. Неожиданно в плечо ей уткнулось что-то мягкое, одновременно уколов — Анна вскрикнула от неожиданности, отпрянув. Развернувшись, она поняла, что ее плеча коснулся один из всплывших кусков обшивки самолета.
Анна выпрямилась в воде и жадно вдохнув, опустила голову в воду, открыв глаза. За секунду она в голубой пелене увидела очертания самолета, но сейчас там все было уже не так четко, как в прошлый раз — между дном и поверхностью болтались обломки, вещи, бесформенные тканевые кляксы — в одно из них Анна узнала рисунок обшивки сиденья фюзеляжа. Неподалеку мелькнуло темной массой, и она прянула в воде, отшатываясь. Но это был Женя. Показавшись над водой, он сипло вздохнул, а после часто и жадно задышал. Придя в себя, он подплыл к Анне и, оказавшись совсем рядом, показал ей на остров.
— Доплывете?
Она не стала отвечать, просто часто закивала. Она сейчас думала только о том: где Вероника, что с ней — перед глазами стояли последние мгновенья до того, как самолет погрузился в воду — воспоминания о хрусте и скрежете сминаемой, рвущейся обшивки. Анна вспомнила, как перекосило ровный овал иллюминатора, выдавив оттуда стекло, как слышались крики ужаса и боли из хвоста салона.
«Где Вероника⁈»
Анна невольно всхлипнула, но взяла себя в руки и, развернувшись, поплыла в сторону острова. С каждым гребком она тяжело дышала, выгибая шею и стараясь не глотнуть воды. Было непросто — море шло легким волнением, под которое надо было еще подстроиться. И с каждым гребком все сильнее наваливалась неотвратимая слабость, стягивающая мышцы. Тут Анна с накатившим ужасом осознала, что ноги ей уже почти не повинуются — каждое движение уже давалось ей с трудом, и тело в воде выпрямилось почти вертикально. Окутавшая ноги полы туники мешались все сильнее, а бесформенные рукава казалось, все норовят заплести руки. Анна уже даже не продвигалась вперед — все ее силы уходили на то, чтобы барахтаться на поверхности. Даже не барахтаться, а трепыхаться. Она снова перевернулась на спину, легла на воду и короткими, экономными гребками постаралась поплыть в сторону острова.
Так было гораздо легче — вода держала ее, и хотя Анну терзало слабостью и болью, страх немного отступил. Она несколько раз приподнималась в воде, высматривая остров, но каждый раз зеленый пальмовый ковер казалось, оказывался все дальше и дальше. Но в голове шумело все сильнее, виски стягивало тянущими обручами боли, а перед глазами уже прыгали красные и зеленые светлячки — Анна с необычайной четкостью осознала, что еще немного, и она потеряет сознание.
— Женя!
В очередной раз извернувшись в воде, она из последних сил заработала ногами, осматриваясь. Жени видно не было — еще и оказалось, что она не приближается, а отдаляется от полоски пляжа, сразу за которой начиналась зеленая стена пальм. Пляж отдалялся, это точно, но правее виделась каменная стена — остров лежал на поверхности своеобразной подковой, один из концов которой скалой произрастал в небо.
— Анна! Анна! — услышала она крики.
— Женя! Я здесь! — сразу же откликнулась она слабым голосом, разворачиваясь и хлебнув воды. Забарахтавшись в воде, она вдруг поняла, что теперь не только ноги мешаются ей неподъемной тяжесть, но и из рук уходят последние силы. Сил кричать уже не было — все уходили на то, чтобы держаться на воде.
Они с Женей находились друг от друга меньше чем на десятке метров, но ничтожное на твердой поверхности земли расстояние на воде казалось непреодолимой преградой. Для Анны — сделав из последних сил несколько гребков, она с головой погрузилась воду. И вдруг поняла, что просто не в силах всплыть обратно — слабо барахтаясь, она пыталась, но… Перед глазами появилось черная, с красным оттенком пелена, грудь стянуло отсутствием кислорода, и она, разумом понимая, что будет только хуже, попробовала вздохнуть. Внутрь хлынула вода, но в этот момент Анну обхватили сильные руки, выталкивая наверх. Она закашлялась, отплевываясь, и из последних сил цепляясь за воздух, обхватила Женю за плечи.
Парень попытался освободиться, но она сейчас не воспринимала его крики — единственное, что ей хотелось, это не дать себе погрузиться обратно в воду.
— Да отпусти ты! — выдохнул в отчаяние Женя, но Анна уже была в полубессознательном состоянии, и управлял ее действиями только животное желание жить. Она еще слышала слова, но уже их не воспринимала.
Ярким очагом боли вдруг взорвалось у нее в левом боку, заставив вскрикнуть и дернуться. Женя, с силой вонзивший ее костяшки пальцев между нижними ребрами, воспользовался моментом, освободившись от пусть и слабых, но цепких в жажде жизни рук, и в несколько гребков обплыв Анну, обхватил ее сзади, помогая удерживаться на воде.
— Тихо, тихо, не шевелись, все будет хорошо. Все, все нормально, никто не утонет, сейчас я надену тебе спасательный жилет… да тихо ты! Вот, давай руку сюда, эту сюда… тихо-тихо…
Слова его, с изменяющимся тоном — от убаюкивающего успокаивающего, до резкого, хлесткого, когда он невольно вставляя ругательства, пересекал ее попытки рвануться, доносились до Анны будто сквозь вату. Неожиданно ее грудь обняло что-то мягкое, подхватив и выталкивая на поверхность.
— Все, все получилось! — произнес Женя, который парой секунд ранее дернул клапаны спасательного жилета, заставляя его надуться. Сам жилет парень заметил на поверхности воды минуту назад — может быть это был даже и тот, который он выхватил из-под своего кресла, когда понял, что самолет падает. Выхватил, но надеть не успел — и заметив желтое пятно, ярко выделившееся на поверхности, не преминул его захватить.