Кроме не очень удачного общения с дочерью, с молодежью она как-то больше не общалась — а единственным воспоминанием из того своего возраста было непререкаемое ощущение собственной правоты, затмевающее все остальные мнения. Анна вздохнула, и легла на свое импровизированную кровать, коря себя за невнимательность — за то, что не замечала внимательных взглядов Жени, ни его ироничных комментариев, ни того, что он часто находился рядом. И началось это еще тогда, в Паттайе — когда на выходе из отеля Женя готов был драться за нее с двумя подвыпившими туристами. Для нее паренек был человеком из другого мира — и она даже в самых неожиданных мыслях не допускала варианта того, что у нее с ним может что-то произойти. Между ними лежала пропасть в… пятнадцать лет — быстро подсчитала Анна, оторопев при мысли о столь глобальном сроке.
Лежа на боку, Анна нервничала все сильнее — она понимала, что надо повернуться обратно, каким-то образом попробовать объяснить парню, что не надо на нее больше так смотреть, надеясь на что-то — ведь это неправильно. Но как именно это сделать, какие найти слова, Анна пока не понимала.
Понемногу успокаиваясь, пытаясь разложить по стройным полочкам свои мысли и чувства, Анна пыталась придумать стратегию поведения с Женей, чтобы с одной стороны, не обидеть его, а с другой не давать ложных поводов для неразделенной любви. И пока думала, неожиданно для себя краем зацепила отголоски чувств, которые сопротивлялись холодному голосу разума. Поначалу пытаясь гнать прочь эти мысли, она все же возвращалась к ним снова и снова, пока, наконец, не решилась признаться самой себе: а ведь такое внимание юного парня было ей неожиданно приятно.
Судя по отголоскам звуков, Женя достал из костра рыбу, поднялся и ушел. Не было его долго, и Анна начала уже понемногу волноваться — тихонько перевернувшись и осматриваясь, но не видя ничего в кромешной темноте, кроме тоненького круга отсветов костра. Остальной лагерь уже успокоился, но не спал — на другой стороне, не видной Анне, слышался негромкий бубнеж разговоров. Она отметила, что Ольги поблизости нет, хотя собиралась спать она неподалеку, даже место подготовила.
Полежав еще немного, Анна чуть успокоилась, абстрагировавшись от мыслей и переживаний. Но заснуть не могла — лежала, иногда вставая и подкидывая дров в тлеющий костер. Перед наступлением темноты она поинтересовалась у Ольги, почему не разжечь костер на берегу — чтобы привлечь внимание, но та ответила, что такой костер уже жгли две ночи подряд — а сегодня достаточное количество дров не набрали, потому что мужчины были заняты рыбалкой и сбором материалов для постройки шалаша.
Прошло уже около получаса, и Анна начала уже волноваться — Жени все не было и не было. Она уже собралась было подняться, чтобы пойти поискать его, но парень вынырнул из темноты, и аккуратно уселся у костра, устраиваясь на ночлег.
— Эй, Джек, ты чего всем спать мешаешь? — раздался заспанный, но как обычно слегка гнусавый голос Антона. Тот хоть и говорил негромко, но в ночной тишине его слова раздавались звучно, отдаваясь шелестом эха в кронах опоясывающих лагерь кокосовых пальм.
— Простите, — безэмоционально произнес Женя.
— Извиняем, — согласился Антон и, судя по шелесту, откинулся обратно на свое ложе. Анна посмотрела туда, откуда раздавался голос — но ничего, кроме размытых очертаний в ночи, различить не смогла. Вдруг она обратила внимание, что место, которое Ольга подготовила, до сих пор пустует. Покачав головой и слегка усмехнувшись, Анна перевернулась и посмотрела на Женю.
— Иди сюда, поближе, — неожиданно для себя позвала его Анна. Парень, несколько мгновений помедлив, поднялся и придвинулся ближе к Анне, но не пододвигаясь вплотную. Вдруг Анна подобрался, приподнимаясь на локте и вглядываясь в темноту.
— Слышишь? — шепнул она, вслушиваясь в эхо отголосков далеких стонов. — Жень, это что, случилось что… — Анна намеревалась было встать, ее глаза заметались по темноте, откуда доставались едва слышные болезненные стоны, но Женя схватил ее за предплечье и мягко, но уверенно потянул обратно.
— Не надо, — практически одними губами произнес он.
— Жень, ты чего, стонет же кто-то, — повысила голос Анна, но Женя ее прервал, приставив палец к губам.
Анна от неожиданности замолчала, прислушиваясь. И через несколько мгновений, когда до нее дошла природа стонов, густо покраснела. Женя, увидев, что Анна догадалась, чуть хмыкнул и кивнул, еще раз мягко потянув ее вниз.
Поддавшись нажиму, Анна опустилась на землю. Между тем равномерные стоны, которые еще совсем недавно были едва слышны, становились все громче. Анна в смущении спрятала глаза, боясь посмотреть на Женю — стесняясь своего смущения, но от этих стонов было не спрятаться — более того, они становились все громче, уже явственно раздаваясь над лагерем. Еще через некоторое время их амплитуда увеличилась, но они стали рваными, неравномерными — перемежаемыми бессвязным бормотанием и всхлипами. И финальным аккордом прозвучал громкий вскрик, отзвук которого еще долго висел в гремящей тишиной ночи.
— Могли бы подальше отойти, — без тени смущения недовольно прошептал Женя, переворачиваясь и поводя плечами, пытаясь поудобнее улечься.
Анна после его слов пришла в себя — все-таки она девочкой не была — просто от неожиданной близости действа и, наверное, оттого что рядом находился Женя, ее настолько сильно смутило происходящее. Но как только парень заговорил, ее смущение отступило, оставив после себя только чувство неловкости, подобное испанскому стыду — когда переживаешь и смущаешься из-за поступков или неудач другого, иногда даже незнакомого человека.
— Жень, у нее же муж в Паттайе остался! — вдруг вспомнила Анна, легонько толкнув парня в спину. Она вспомнила, как Елена представляла ей Ольгу и ее мужа — плотного черноволосого мужчину, на две головы выше супруги, которая тоже была немаленького роста.
— Муж, ага, — хмыкнул Женя, не оборачиваясь, пробормотав еще что-то негромко.
— Что? — переспросила Анна но, уже спрашивая, поняла, что Женя сказал: — Да это понятно, что муж объелся груш. Просто нельзя же так… — добавила она чуть погодя.
— Что? — еще раз переспросила Анна, и снова толкнула парня в спину: — Да повернись ты сюда, что ты там в пространство шепчешь… — Ну, говори, — когда Женя повернулся, переспросила она.
— Муж не против, — прошептал Женя.
— Может быть, — поджала губы Анна, задумавшись: — Может и она не против, раз он в Паттайе остался — развлекаться, вполне возможно. И все равно это неправильно.
Но посмотрев на выражение лица Жени, видное в блеклых отсветах разгорающегося костра, Анна поняла, что парень что-то недоговаривает. Она много и часто общалась с совершенно разными людьми — так что через некоторое время смогла заставить Женю говорить. И после поняла причину его смущения — все-таки семнадцать лет такой возраст, когда о своих победах, тем более таких, хочется кричать на весь мир, но с другой стороны, не перед предметом влюбленности же это делать?
— Мы, когда только в Паттайю приехали, в отель, все поужинали и спать или бухать ушли, а я купаться пошел, — кивнул Женя, поддавшись ее уговорам, начав рассказывать.
— Ну не все прям так уж бухать, — поправила Анна, но кивнула — она помнила первый вечер после прилета, когда мам Лена собрала всех за большим столом.
— На следующее утро я рано поднялся, позавтракал и к морю пошел. Полотенце кинул, устроился, а рядом со мной пара была — уже чуточку подшофе, но я на них внимания особо не обращал. Короче загорал, плавал, а потом смотрю — женщина их этой пары на меня все косится, улыбается, рядом плавает. Один раз даже типа случайно в меня приплыла, как врезалась.
— И? — прошептала Анна, когда Женя чуть замолчал.
— Они в бар пляжный зашли, а я еще искупался, и в отель пошел. Они меня окликнули, пригласили сока выпить. Посидели, поговорили ни о чем, и… — Женя слегка замялся.