Рем не соврал. Уверенные расчетливые ласки заставляли покориться. Акико с ужасом ощущала, как собственное тело постепенно предает ее, начинает ластиться к умелым мужским рукам. Когда Рем, раздвинул ее ноги, касаясь плотью лона, Аки уже не сопротивлялась - не было ни сил, ни смысла, ведь никто не услышит и не спасет - только отвернулась, чтобы не разрыдаться и сохранить хотя бы остатки гордости. - Посмотри на меня. Он развернул ее лицо к себе. Она зажмурилась. Мягкие губы собрали скатившиеся из уголков глаз слезы. От подобной нежности со стороны насильника бросило в озноб. Лучше бы ударил. Чтобы было можно ненавидеть его всем сердцем, без каких-либо оговорок и оправданий. Но сейчас она больше презирала и ненавидела себя. За слабость, за то, что не умерла тогда осенью в вечернем саду. - Лена. Девушка распахнула глаза, услышав забытое имя, и уже не могла отвести взгляд. Казалось, его зеленая радужка стала светиться еще ярче, завораживая и увлекая в изумрудный омут. Рем подался вперед. Аки судорожно вздохнула, чувствуя, как в нее проникает, заполняя, твердая горячая плоть и инстинктивно сжалась, отчего ощущение лишь усилились. Удерживая ее руки, переплетя пальцы, он вновь поцеловал ее, глубоко и жадно, что стало трудно дышать, и начал двигаться мучительно медленно. Девушка с горечью отметила, как с каждым толчком, вместе с волной отвращения и ужаса от происходящего, по телу растекается сладкая истома. Акико потеряла счет времени. Сколько уже прошло? Пять минут? Десять? А, может быть, час или несколько? Казалось, эта пытка длится уже вечность. Неужели он никогда не насытится? Комната заполнилась сбивчивым дыханием и глухими ударами от соприкосновения влажных тел. Аки была на пределе, сознание плавало между реальностью и желанным забвением. - Рем... - жалобно простонала она, когда он вновь ускорил темп. Сердце болезненно сжималось от накатывающего удовольствия. Воздуха отчаянно стало не хватать. Она послушно выгнулась ему навстречу. Все мысли и эмоции отступили на задний план, и хотелось только одного: ощутить его в себе как можно полнее, глубже, острее. Толчок настолько резкий и глубокий, что в глазах потемнело. Разошелся по телу горячей истомой, оставляя после себя болезненную слабость. Еще один, и еще. Акико прикрыла веки и закусила губу, чувствуя как ее, словно стремительно несущаяся лавина, накрывает волна экстаза. Следом пришла усталость и горечь. Реальность стремительно возвращалась. И если занятие любовью можно сравнить с полетом. То Аки летела вниз и, столкнувшись с землей, разбилась на тысячи тысяч осколков. Ей больше не подняться. Рем отстранился и, перевернувшись на бок, прижал девушку спиной к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Та вздохнула и украдкой вытерла выступившие слезы. Она чувствовала себя грязной, мерзкой. Стыд и отвращение к самой себе от удовольствия, которое он заставил ее испытать, раздирало на куски. Проваливаясь в накатывающий сон, Акико желала только одного - больше никогда не проснуться. Рем окинул взглядом лежащую на постели девушку. Она спала, свернувшись клубочком, как маленький беззащитный котенок. Изнеможенная и усталая. Осунувшееся заплаканное лицо, припухшие от поцелуев и укусов губы. На запястьях, словно браслеты, виднелись оставленные им синяки. Подобные отметены раскиданы по всему ее телу. Он не хотел быть грубым и сдерживался изо всех сил, но человеческие тела такие хрупкие. Демон устало вздохнул и отвернулся. Должен ли он испытывать сейчас сожаление за причиненную ей боль? Нет. В конце концов, она всего лишь его пешка. Разве не так?