— И котов не обижайте, долбодятлы, — вставляет Джонни ее губами.
Бесплатный урок оказывается последним в их жизни. Ви молниеносно выхлестывает «богомолы», рассекая горло ближайшим двум дурачкам. Еще один бросается бежать, второй хватается за оружие… Но в него летит кот с бешеным звериным визгом, целясь когтями в глаза. Пока пацан крутится на месте, пытаясь отодрать вцепившееся в лицо чудовище, Ви стреляет бегущему по ногам — и попадает. В несколько рывков оказывается рядом, добивает уже выстрелом в голову…
Истерзанного наемника Ви тоже милосердно пристреливает.
— Ты правда зашвырнула нашего кота в этого уебка? — мрачно спрашивает Джонни, появляясь, чтобы пнуть трупак в голову.
— Я знала, что он справится.
Осторожно она поднимает окровавленного кота. Кровь, конечно, не его. Тот, кажется, не обижается, а из жуткого монстра превращается в безобидную мурчащую тряпку, растягиваясь у нее на руках. Джонни все еще хочется поворчать, но он только подходит ближе, чтобы бережно почесать кота за ухом. Тот машет лапой, пытаясь отогнать призрака. Иногда Ви интересно, на что еще способно это создание.
— Ну как, тебе больше не скучно? — хмыкает Ви.
— Неа. Можем брать его почаще. Сделать себе имя. «Ви и Самурай»… Знаю один сериал про самурая с котиком, — вдруг вспоминает Джонни, убедительно намекая голосом, что вскоре Ви ждет вечер кино.
— Дай угадаю, очередное старье?
— Я предпочитаю называть это «классика», — торжественно говорит Джонни.
Ви улыбается. Кот проворно забирается ей на плечи, теплый и приятно тяжелый. Она тратит немного времени, чтобы сфотографировать красочные фото и послать их Реджине, а потом они все вместе отправляются домой. Смотреть этот чертов сериал.
========== 14. свет ==========
Комментарий к 14. свет
краду любимые сцены из игры и пересказываю на свой лад, да-да
Свет бьет в глаза, и он умирает.
Это безумие, боль, проникающая в каждую клетку тела, разбирающая на атомы. Он уже не знает, кричит ли, умоляет ли о помиловании, готовый на что угодно, лишь бы прекратить эту пытку… но свет неумолим. Выжигает до основания. Стирает человеческий разум в ничто, конвертирует его в россыпь кодов, единиц и нулей — безликих, слепых; нервная мигающая запись на командной строке.
Ви никогда прежде не снился «Душегуб», но теперь она понимает. Чувствует, как все переворачивается в ней, заходится от отчаяния. Невозможно пережить такое и остаться человеком, поэтому Джонни приходится опираться на нее, как на каркас, чтобы не рассыпаться безумием ощущений. Осознанием, что он мертв, что он ненастоящий. Она не смогла бы двигаться дальше, если бы ее однажды распылили, и Ви, стискивая зубы, может только удивляться его упрямой стокости…
Ебанутости, если попросту говорить.
Она снова видит свет, но другой. Не белый, как в операционной — в мерзком месте, где препарируют души. Этот свет мягкий, солнечный, ложащийся ей на щеку, гладящий нежным материнским жестом. Ощущения медленно возвращаются, и Ви осознает, что лежит на грязном полу, но ей не хочется двигаться. Всего лишь лежать, озаренной теплым солнечным светом…
Она все же двигает головой и видит Джонни. Тот облокачивается рядом на перегородку, мечтательно смотрит куда-то вперед…
— Морской бриз, чувствуешь, а? — ухмыляется он. — Вставай. В Пасифике пиздецки красиво в это время.
Он подает ей руку, вытягивает. Ви тоже приходится навалиться на перегородку, чтобы не рухнуть обратно, как марионетка с перерезанными нитками. Голова кружится, слишком светло — солнце больше не кажется ласковым и терпеливым, оборачивается злым врагом… Очень медленно Ви привыкает к тому, что теперь видит мир вертикально.
— Я чуть не сдохла, — хрипит она. И добавляет тихо: — Я видела, как ты умер.
— Лучше бы ты поддержала мой высокоинтеллектуальный разговор про красоты океана… — Джонни звучит совсем не весело. — Да, я почувствовал. Не хотел, чтобы эти воспоминания вырвались, но приступ и правда едва тебя не обнулил.
— Мое тело решило, что умирает, и подкинуло мне воспоминание о том, как все происходит на самом деле, — понятливо кивает Ви. — Блядство…
Джонни горько кивает. Молчит, пока Ви глотает таблетки, которые должны немного привести ее в себя. Не те, которые от Мисти, что временно отрубят ее голосового помощника, а кое-что послабее — дешевый обезбол.
— И правда красиво, — бормочет Ви, глядя на лениво плещущиеся волны. — Я думала, ты не любишь воду…
— Это не мешает мне любоваться видом с безопасного расстояния.
— Не думала, что ты знаешь такие слова! — фыркает Ви. — «Безопасное расстояние»… Да ты бы сунул голову в пасть крокодила просто от скуки! Какое счастье, что они вымерли…
Она рассеянно проводит ладонью по старому бетону, чувствует засечки и зарубки, следы времени. Кругом старые граффити, но Ви чувствует и выбоины, как будто выцарапанные ножом слова… Бетон тресканный, однако она читает: We never fade away.
И всхлипывает.
— Знаешь, чего я боюсь? — спрашивает Джонни, все еще глядя вдаль, слушая шорох океана.
— Смерти? — спрашивает Ви, с содроганием вспоминая обжигающее прикосновение «Душегуба». Она не смогла бы пережить это снова, сошла бы с ума. Вдруг Ви понимает, что толком не знает, на что была похожа его цифровая тюрьма, «Микоши», в которой Джонни провел гребаных полвека… Вдруг это один бесконечный «Душегуб»?
— Нет, не смерти. У меня было время с ней смириться. Я боюсь дойти до дна и понять, что я правда… не человек, — немного дрогнувшим голосом говорит Джонни. — Вдруг обнаружить в себе… не знаю, подделку. Всего лишь слепок, запись. Искусственный интеллект. Осознать, что я какая-то бесполезная копия, а настоящий Джонни Сильверхенд давно умер и рассеялся в небытие.
Это и правда страшно, хотя Ви физически не может такое понять. Если он говорит, огрызается, реагирует на нее совершенно по-людски (хотя и совершенно по-мудацки), чем еще он может быть? И она не находит, что сказать, все бездумно ведет по надписи, снова и снова. Джонни Сильверхенд не мог просто исчезнуть. Такие не умирают.
— Ну, пока я способен радоваться солнечному утру и океану, думаю, все не так плохо, — подбадривает себя Джонни, довольно кивая.
— А вот для меня это утро едва не стало последним, — привычно жалуется Ви. Все тело болит. — Где мы? Что это за здание?
Она вертит головой — какая-то заброшка. Под ногой хрустит старый шприц. Хорошо бы рядом не оказалось гнездо каких-нибудь наркош, а то Ви сейчас не лучший боец, но Джонни выглядит слишком расслабленно, и она невольно успокаивается.
— Отель «Пистис София», — поясняет он. — Мы сейчас тут единственные постояльцы. И мне надо кое-что тебе показать.
Ви шатается, как калека. Несколько раз падает, едва не распарывая ладони валяющимся тут и там стеклом. Проклятый мир кружится, как бешеный, какая-то ебучая карусель, и Ви сдавленно стонет. Джонни притормаживает на углу, чтобы ее подождать; снисходительно смотрит, но без насмешки. Притворяться крутой и сильной тут не перед кем, поэтому Ви ползет по стеночке.
— Ты забрал тело…
— А что, надо было тебя бросить? — огрызается Джонни. — Ви, это было жутко. Когда ты вот так падаешь…
— А говорил, что другого боишься, — из последних сил храбрится Ви.
— Так это я не за себя боюсь, тупая ты башка… И вообще-то именно для этого нужны воображаемые друзья! — он сдвигает очки на лоб, чтобы подмигнуть. — Давай, тут немного осталось.
Он уговаривает Ви залезть через окно — вот было бы иронично, если б она тут и сломала многострадальную шею. Но она остается жива, хмуро оглядывается в темном разъебанном номере, пинает в сторону какой-то кусок деревяшки. Подбирается к тайнику, обещанному Джонни, наугад шарит там рукой… пока не натыкается на армейские жетоны.
— Ты бы встала под пули ради меня? — спрашивает Джонни, и голос его слышится как будто издалека. Солнце пробивается сквозь окна, ложится полосами. Рыжими всполохами у него на лице, на плечах.