— А там еще одна голова? — иронично спрашивает Ви, кивая на одну из сумок.
К ее удивлению, чародей вытаскивает лютню — не самую плохую, что Ви видела в своей жизни, хотя и видно, что лет ей немало. Струны немного отливают серебром — напоминая о его руке. Невольно коснувшись струн, Ви бросает короткий взгляд на чародея и, встречая его молчаливое согласие, проводит по ним, извлекая нежный звук.
— Лютня из Дол Блатанна, — подсказывает чародей, и в его грубоватом голосе слышится какая-то небывалая бережность. Ви задумчиво смотрит на него, гадая, сколько граней у этого человека.
— Значит, песенками тоже зарабатываешь?
— Зарабатываю — чем придется. Обычно никто не жалуется, — он неприлично ухмыляется. — А музыка — это для души.
Чародей достает какую-то фляжку, отпивает, протягивает Ви… Но она только трясет головой — почему-то пить из рук мага кажется не слишком умной идеей. Тот понимающе пожимает плечами. Почему-то сейчас, повседневно роющийся в сумках, чародей не кажется таким могущественным и опасным, смешливо наблюдает за Ви искоса.
Разговор как-то не клеится, но Ви не хочет уходить. Во-первых, она ему должна — собственную жизнь, а для нее это много значит. Во-вторых, денег у нее по-прежнему нет, жрать хочется, а заработка в ближайшее время не предвидится.
— Куда теперь собираешься? — спрашивает она как бы невзначай, но замечает, что чародей смотрит на нее с коварной усмешкой. — Ладно, не нужен тебе попутчик, так и скажи, чего лыбишься-то, — с полпинка раздражается Ви.
— Как тебя звать-то?
— Ви. Валерия, — представляется она. — Только не Лерка, а то дам по зубам.
Наверное, это глупо — так угрожать чародею, пережившему мясорубку Соддена. Но его это, кажется, развлекает.
— Янек Сребропалый, — церемонно представляется он. Имя наверняка поддельное, слишком… обычное, что ли, но тут у Ви что-то щелкает в голове:
— Подожди-ка, это ты подорвал ту башню в Новиграде? Ну, когда Ублюдка еще убивали? Охуеть! И в Спалле… с какими-то бандитами… Я же слышала!
— Ага, это все я, — самодовольно говорит он. — Сейчас еду в Оксенфурт, если тебе интересно.
— И там опять будет что-то взрываться?
— Поглядим по ходу, может, Бестия что подкинет, — хозяйски кивает чародей. — Хочешь присоединиться?
Это звучит, как безумное опасное приключение — но разве Ви не любила ввязываться в такие? Вся ее идея пойти подрабатывать истребителем нечисти была такой… и она едва бесславно не закончилась в каком-то глухом веленском лесу, когда она должна была стать закуской для водной бабы. Ничего хуже с ней уже не произойдет. К тому же, она давненько не бывала в городах.
— Надеюсь, это не значит, что ты влюбилась в меня с первого взгляда? — невинно спрашивает этот проклятый Янек, когда они выезжают вместе из деревни.
— Иди нахуй, — с чувством говорит ему Ви.
Он смеется запрокидывая голову к небу.
Может быть, что-то начинается.
Комментарий к 23. посох
по лору Ведьмака Содденская битва была одной из самых ужасных, в ней участвовали Северные чародеи, которые или полегли там (почти все), или были жутко искалечены. некоторых незаслуженно считали погибшими, потому что опознать останки было невозможно, поэтому, например, чудом выжившую магичку Трисс называют Четырнадцатой с Холма, ей там, на Содденском холме, уже успели высечь надгробие с остальными магами, когда вдруг оказалось, что она жива… так что я подумала, что “мертвому” Джонни это тоже подходит. ну, и вы знаете. война.
========== 24. друг ==========
У Ви никогда не было много друзей.
Если совсем начистоту, следовало бы опустить слово «много» и сразу рубить правду-матку — друзей у нее не было. А как же, блядь, еще, когда ты живешь в Хейвуде, где каждый хочет тебя наебать? Полагаться на друзей — все равно что повесить на себя огромную мишень, мол, стреляйте сюда из самого крупного калибра, я наивная идиотка. Можете забрать все мои деньги, кстати.
Поэтому Джеки сразу стал кем-то… уникальным. Очень дорогим. Ви поначалу тоже недоверчиво глядела и ждала, когда ж вылезет какой-нибудь подвох, но все было обманчиво хорошо. Джеки рос в другом мире, у него была любящая семья, а не отец, которому поебать на все, кроме эдди, чистой прибыли, как у самой Ви. Поэтому-то Джеки сразу начал считать ее кем-то вроде мелкой сестренки.
Это было даже лучше, чем дружба — семья, настоящая, без всяких подозрений, свойственных любым отношениям в Найт-Сити. Когда не надо все время оглядываться и ждать нож в спину, а можно просто… быть собой. Наслаждаться жизнью и знать, что у тебя есть тот, кто поддержит любую безумную затею, подхватит, поможет, даже если позвонить глубокой ночью. Вечное доверие.
А потом всего этого не стало. После одного блядского выстрела. Ви даже не заметила, который подбил Джеки, хотя она почти уверена была, что отомстила за друга: из отеля они вырывались с боем, вырезая на своем пути всех охранников. О, она пролила бы еще больше крови, разорвала их всех голыми руками… Но это не могло вернуть Джеки.
Джеки больше нет, а Ви заново учится доверять.
Дружить с мертвым рокером — звучит как херовая затея. Особенно — если все это выглядит так, будто он приставил револьвер к твоему виску и хрипло отсчитывает оставшееся время. Но Ви осознает, что Джонни, при всей его сволочности и выебистости, не горит желанием выгрызать ей мозг.
Сначала она привыкает — к нему, к вечным приступам. Потом медленно проникается чем-то вроде сочувствия, чем дальше Ви проскальзывает в пестрые рассыпчатые воспоминания. Может быть, они искаженные, дополненные Джонни, но там столько горького отчаяния и одиночества, несмотря на все эти выступления и толпы фанатов и фанаток, готовых запрыгнуть к нему в постель по щелчку пальцев, что Ви становится очень его жаль.
Они учатся работать вместе, притираются друг к другу на заданиях, которые Ви берет, чтобы не подохнуть с голоду. Джонни понемногу разбирается в хитросплетениях Сети. Захватывает все больше, уже может контролировать ее тело — но чаще для того, чтобы спасти Ви жизнь, когда та слишком подставляется.
Это и близко не похоже на то, что у нее было с Джеки, но Ви не улавливает момент, когда извечные шутеечки с Виком и Мисти про воображаемых друзей становятся чем-то большим. Чем-то настоящим, необходимым ей.
— Расскажи мне про своего Джеки, — ворчливо просит Джонни как-то раз, когда они бездельничают после очередного выполненного заказа.
Развалившись на диване, Ви переключает телевизор в надежде выцепить что-то интересное, но там сплошь киберпсихи, маньяки и охуевшие корпораты. Ей лень шевелиться, а на спине подживают глубокие царапины — Ви сегодня чуть не нашинковали.
— Чего это ты вдруг? — спрашивает она, оглядываясь на Джонни. Облокачивается на него немного, чувствуя воображаемую опору как настоящую.
Они мало говорят о прошлом Ви — там нет ничего интересного. Она не сражалась на войне, не организовывала одну из самых известных рок-групп в Найт-Сити и уж точно не взрывала «Арасаку» — пока что…
— Ты часто о нем думаешь, — вздыхает Джонни. — Ты скучаешь, Ви. Я подумал, возможно, если ты поговоришь, станет лучше.
Должно быть, ему надоели тоскливые мысли, которые крутятся у Ви в голове — еще бы, ему же от них никуда не деться, а Джеки чужой и непонятный, может, даже глупый в своем стремлении остаться в истории, став величайшим наемником.
— Ты тогда расскажи про того парня, что спас тебе жизнь на войне, — ухмыльнувшись, говорит Ви и поддевает пальцами цепочку. Жетоны бряцают у нее на шее. Жетоны человека, который когда-то умер, чтобы жил Роберт Линдер. Ви, вероятно, сдохнет во славу Джонни Сильверхенда.
Его лицо мрачнеет; в отблесках экрана Ви чудится злобный оскал, но неожиданно тихо и спокойно Джонни говорит:
— Ничего особенного не случилось тогда. Он просто был хорошим парнем. Райли Ходжес. Тоже, как и я, откуда-то с юга. И тоже доброволец, но он прошел подготовку, вроде как спецкурсы… — Джонни рассеянно пожимает плечами, и взгляд его затуманивается. — В общем, когда нас по-быстрому натаскивали, Райли был в числе первых — и мне немного помогал, советовал там всякое. У меня никогда не было старшего брата, но… в какой-то момент мне казалось, что вот оно.