Хозяйски отряхивая джинсы, Панам командует, что можно ехать обратно. Ее радары не уловили никакого присутствия «стилетов», да и приемник в машине Ви молчит, не выдает чужие переговоры, так что эта тишина успокаивает. Вообще-то Ви стоит вернуться в город и заняться своими делами: наконец-то внести плату за квартиру, разобраться с дельцем от Вакако и заглянуть к Джуди с каким-нибудь приятным подарком… но Ви все же следует за Панам к кочевничьему лагерю. Там можно рассчитывать на теплую компанию на вечер, какую-нибудь похлебку на ужин (Ви не хочет знать, из чего… или из кого ее готовят), а также на песни у костра, доносящиеся до самых звезд.
Пока машина медленно тащится, она чувствует со стороны Джонни что-то вроде скребущей ревности. От того ли, что Ви настолько предана Панам и всей остальной семье, что с ужасом представляет их смерти?..
За Джонни труднее переживать, потому что он, блядь, неживой уже. Но Ви с тоской думает о том, что будет с ним, если ей не повезет нарваться на вооруженный до зубов отряд «стилетов». Сдохнуть за компанию — такое себе.
— Лучше, чем в прошлый раз, — с коротким смешком говорит он. — Когда я подыхал в одиночестве, в ужасе. Может быть, это мой гребаный эгоизм, про который ты мне так втолковываешь, но… с тобой было бы легче.
— Спасибо, — вздыхает Ви. — Правда — спасибо.
Она ненавидит себя за то, что ничем не помогла Джеки, когда тот погиб у нее на глазах. Но — в каком-то смысле это и правда легче. Не погибнуть в удушающем безмолвии, когда не за кого цепляться.
И ей это, похоже, никогда уже не грозит.
========== 30. финал ==========
Вот, кажется, и все.
Ви чудится, что она проводит на этой крыше вечность. Что она попадает сюда снова и снова, куда бы ни пошла, как в ебучем дне сурка — они с Джонни смотрели старое кинцо и смеялись, а тут вон оно как, оказывается. Опять на краю, в голове совсем мутно, того и гляди — кувыркнешься вниз, и надо на что-то решаться, а все мысли идут со скрипом.
Откашливаясь, Ви вытирает окровавленную ладонь о темные джинсы. Обреченно откидывается на пластиковую спинку стула. Город шумит и грохочет, возится, как сонная огромная тварь, перебирает клешнями, перемигивается светящимися глазами, и на Ви вдруг накатывает острая волна отвращения — но это всего лишь снова лающий кашель.
«Арасака» ждет их, снова и снова, по кругу. Для Джонни это третий раз, для нее — первый, но все это не важно, потому что все пути ведут в ебучую «Арасаку». Чтобы или победить, или сдохнуть, все или ничего — вполне в их стиле. Нужно встать и решиться, едко усмехнуться, проверяя патроны в «Малориане», накинуть на плечи кожанку с рожей самурайского демона — и побыть героиней дня. Но Ви чувствует себя слишком разбитой и несчастной.
— Ви, нам надо что-то решать, мы не можем просидеть тут вечность… пока ты не истечешь кровью, — нервно говорит Джонни, стискивая зубы. Переживает тоже, тревожно оглядывается и, слава всем кибербогам, не отпускает ехидные комментарии. Просто молчит, дожидаясь ее решения.
Даже если Ви решит шмальнуть себе в голову, он сейчас, вопреки обыкновению, не будет спорить. Момент небывалого единения ощущается так остро и невыносимо, что Ви хочется плакать — и она правда чувствует горячие, как расплавленный воск, слезы на своих щеках.
Как же не хочется умирать.
— Если хочешь с кем-то попрощаться, звони сейчас, — предлагает Джонни.
— Ты настолько в нас не веришь? — сипло смеется Ви, утирая слезы. — Где твой боевой настрой, Сильверхенд?
— Я просто… это большой риск, Ви. И если у нас не получится…
От него, такого правильного и разумного, такого похожего на нее саму, делается еще хуже.
— Короче, че будем сиськи мять, звони давай, если есть кому, — уловив ее мысли, с показным цинизмом скалится Джонни, но глаза у него темные и тоскливые, и смотрит он на Ви так, как, наверное, родственники смотрят на смертельно больных, для которых не осталось надежды.
— Иди сюда, что ли, — жалобно просит Ви. — Боюсь, если я переползу к тебе, могу случайно наебнуться… и все это закончится еще печальнее.
Ему всегда нравится возникать на самом краю и играть со смертью, которую Джонни уже вроде как победил. Ценой жизни Ви. Пожимая плечами, он возникает рядом, тесно обнимает — усталый, лохматый, потерявший во всполохе синевы размалеванный бронежилет; Ви чувствует, как к плечу прижимаются холодные жетоны.
— Ну че, кому звонить будем? — ворчит он.
— Джуди, конечно… Было бы совсем нечестно вот так ее бросать, правда?
— Понимаю. Даже я к ней слегка привязался.
Ви тихо фыркает — привязался он, как же. Как только она рассказала Джудс, та все же смогла настроить свою стремную аппаратуру для записи брейданса и разделить зрение с Ви — и получить в комплекте ее наглую галлюцинацию. Обычно Джонни и Джуди ладили не лучше, чем кошка с собакой, оба эгоистично цепляющиеся за Ви с ее последними деньками, но в чем-то… пожалуй, у них воцарилось понимание. Они оба нуждались в Ви.
Попрощаться и правда нужно. Это будет правильно. Но как же не хочется…
Джуди отзывается сразу же — как будто чувствует.
— Хэй, Ви, как вы там? — с надеждой спрашивает. — Что-то случилось, ты давно не звонила…
— Джудс, я… — Ви разом забывает все слова, когда видит ее — даже неловко обрезанное лицо в окошке на внутреннем мониторе; Джуди в очередной раз засиживается допоздна за подработкой. — Я решила кое с чем разобраться.
— Дело… в нас? — быстро спрашивает та, щурится сердито.
— Нет-нет, Джуди, конечно нет! — Ви выпаливает это так быстро и горячо, что все-таки захлебывается кашлем. Взгляд Джуди, вплотную придвинувшейся к камере компьютера, из злого становится по-настоящему испуганным. — Дело во всем… во всем этом деле. Пора с ним разобраться. Не уверена, что смогу, но я постараюсь… Я очень постараюсь!
Джуди молчит, смотрит тяжело. Уже понимает, что это, возможно, прощание.
— Слушай, не знаю, что ты задумала, — дергается Джуди, — но я всегда тебя жду, Ви. Понимаешь? Береги себя, я…
— Я за ней прослежу, — выдавливает Ви со скрипом; голос Джонни звучит как ржавый металл — и совсем не похож на ее. В глазах темнеет, Ви чувствует, как из носа течет кровь. — Обязательно, блядь, прослежу. Я ее спасу, Джудс, будь уверена. И спасибо за все.
Он быстро вырубает звонок, как будто не хочет слышать ответ, желает запомнить Джуди такой — немного ошарашенной и отчаянной, переживающей за Ви больше, чем за кого-либо. Утирая кровь с лица, Ви почти не злится за эту краткую одержимость — Джонни снова оказывается рядом, неловко теснясь на одном стуле, утыкается ей в макушку.
— Хорошо, что позвонила, — шепчет он. — Мне в свое время было некому.
— Мне казалось, ты ее не любишь, — стыдливо признается Ви.
— Перестань. Я не могу ненавидеть ту, кого ты так обожаешь. Да и Джуди неплохая девчонка, если выбросить всю дурь из головы; тебе с ней повезло. Точнее, повезло бы, если бы встретились в другом времени, — горько заканчивает Джонни.
«Некому звонить», — эта фраза разъедает ее изнутри, и Ви снова немного задыхается. От того, сколько за этими словами отчаяния, глухого одиночества и ненависти к себе, что невыносимо отталкивает от себя каждого, кто пытается вести себя хоть немного по-человечески. И еще — от какой-то болезненной радости за саму Ви.
— Ты решила? — угрюмо спрашивает Джонни. — Пойдем к Бестии или к «Альдекальдо»? Учти, платить придется в любом случае — хорошо еще, если нашими жизнями…
— Ну, у меня до сих пор есть предложение Ханако…
— Бля, да перестань, — ухмыляется он, ненадолго отстраняясь из ее нервных объятий. — Ты ни за что не пойдешь на союз с ебучими корпоратами, Ви, я ж тебя знаю. Мы с тобой одной крови…
— Ага, но мне нравится тебя бесить, — устало поддевает она. — Я думаю, постой. Но почему-то мне кажется, что лучше бы я провела последние минуты жизни вот так. Ну давай, засмей меня за эту сентиментальную херню! — с вызовом заявляет Ви; улыбаясь, чувствует кровь на губах.