— Что-то ты притих, — замечает она. Обычно Джонни болтает без умолку — правда, Ви научилась во время поездок подрубать радио, когда поняла, что ее личный кошмар любит хороший рок.
— Просто думаю… почему ты выбрала такое имя?
— Ну, нужно было что-то короткое и броское, чтобы запоминалось на улицах, — разумно поясняет Ви. — Да и мало кто тут может разобрать мое настоящее имя, ага?
— Валерия, значит, — шуршит голос, копающийся у нее в памяти. — Я могу звать тебя Лерой?
— Ты можешь пойти нахуй и не изгаляться, — огрызается она, вдруг чем-то задетая. Нечто слишком личное, несмотря на то, что Джонни пробрался глубоко в ее память. «По имени меня зовут только те, кого я близко знаю», — сказала Ви той кукле в «Облаках», но почему-то сейчас она спотыкается.
Может, проблема в том, что они с Джонни знают друг друга слишком близко. Что им нужны какие-то хлипкие перегородки, чтобы окончательно не смешаться.
— Вякнешь еще насчет моего имени — буду называть тебя Робертом, — грозится Ви, когда они подъезжают к отмеченному месту.
Какой-то очередной бар, но баров Найт-Сити столько же, сколько убийц. Иногда Ви приходилось видеть бары, которые располагались друг над другом на разных этажах. Бары в барах. Она ухмыляется, даже не считывает название, но просачивается внутрь — это не так-то сложно, потому что Ви выглядит как привычный контингент таких заведений. Одетая как наемница и помятая, словно ей срочно надо купить выпивки для опохмела. Тут, несмотря на день, на палящее солнце, все же прилично людей. Ви оглядывается…
Пропустить Ворон не так-то просто: кто бы еще напялил на себя душные черные шмотки в такой яркий денек. На ней куча цепочек и цацок, которые, думается Ви, неплохо расположены, чтобы не мешать в бою. На шее у наемницы грубый ошейник с шипами, и Ви так и тянет свистнуть, как собачонке, но та вряд ли знает, как вообще подзывают собак — последних в Найт-Сити доели десятилетия назад. Макияж Ворон напоминает о молодости Джонни.
— Будем действовать нагло или по-тихому? — спрашивает Джонни. Оглядывается на бармена, который внимательно следит за Ви, подсказывает: — Закажи что-нибудь. Он подозревает.
— У меня почему-то чувство, что мне станет херово…
— Не пей, просто возьми! Если что, угостим детку, — кивает на Ворон.
Она и правда при ближайшем рассмотрении оказывается чертовски юной, ей едва ли шестнадцать, и об этом Падре благоразумно не написал — иначе хрена лысого Ви взялась бы за этот заказ. Детей она пока старается не убивать.
Заказав какой-то простенький коктейль, Ви садится напротив Ворон. Та сразу же напрягается, но слишком поздно: нужно было следить за Ви еще раньше, как только она вошла в бар. Тогда еще был бы шанс вовремя сбежать. Девочка старается не выказывать страха.
— Небольшой совет, малышка: не сиди в таких местах спиной к двери, — бросает Ви между делом, придвигает к девчонке бокал. — Я могла бы убить тебя десять раз. Поверь, даже если кто-то кинется на помощь, для тебя будет уже слишком поздно. Но, судя по тому, как ты мрачно сидишь в углу, друзей у тебя не так много.
— Что… кто ты? — испуганно бормочет Ворон.
— Не важно. Я хочу знать, что вы не поделили с Падре.
Лицо Ворон немного проясняется. Она определенно понимает, в чем дело, хотя кажется такой же перепуганной.
— Разве он тебе не сказал?
— В его религиозных излияниях довольно трудно найти крупицу смысла, — отмахивается Ви. — Хочу услышать твою версию.
Ворон сидит прямая, как будто палку проглотила. Выстрелить в Ви у нее смелости не хватает, да и она не слишком хороша, чтобы сделать это эффективно. Ворон смиряется, рассказывает про то, как должна была украсть для Падре какую-то неебаться важную и дорогую картину — Ви в живописи нихуя не понимает, но Джонни рассеянно кивает, соглашаясь.
— Но на меня вышли люди того коллекционера, запугали, — жалко пожимает плечами Ворон. — Отняли картину. Спасибо, что не тронули, но идти к Падре с пустыми руками — это настоящее самоубийство. Я сбежала.
Ви медленно кивает. Вполне возможно, старик хочет замести следы неудавшейся схемы и устранить всех. Ничего личного, просто бизнес.
— Так что? — с вызовом спрашивает Ворон. — Ты будешь меня убивать?
Ви думает, что грехов на девчонке не так много, чтобы заработать пулю в голову. Хотя не то чтобы это проблема в Найт-Сити, где само твое существование — уже повод тебя убить.
— Нет, я не стану, — вдруг говорит Ви. Сегодня слишком хороший день. — Но это не значит, что не придут другие, менее милосердные. Мой тебе совет: вали из города как можно быстрее, детка. И сними все это стыдоебище, оно слишком приметное.
Оставляя Ворон над все еще полным бокалом, который Ви перед ней поставила, она уходит. Просто выходит из бара и с легкой душой идет к мотоциклу. Думает, что сама когда-то такой была: юной, тупой и пытающейся как угодно обозначить свое место в мире — хотя бы вырядившись во что-то нелепое и растушевав тени в половину лица.
— Ну, что скажешь? — спрашивает Ви, когда они уже подъезжают к дому.
— И что ты хочешь от меня услышать? Что ты поступила хорошо? — раздраженно говорит Джонни. — Что ее не убьют другие? И как мы теперь будем решать вопросы с Падре, чтобы он не повесил следующий заказ на некую Ви…
— Я не принимала заказ, — напоминает Ви. — Просто провела небольшую разведку. Сейчас напишу ему, что слишком занята.
Она быстро входит в квартиру, уже чувствуя, что приступ начинает ее мучить. Пульс стучит в ушах, виски железно сдавливает, а на языке снова привкус крови. Ви кажется это несправедливым — она же сделала доброе дело! Но смерть неумолима.
— Ви, соберись, сосредоточься на чем-нибудь! — бесится где-то рядом Джонни. Ви, кажется, уже на полу. — Ви, блядь, Валери, Лера, как бы тебя там, блядь, ни звали — держись за этот мир, слышишь? Нам еще рано умирать!
Его голос помогает сосредоточиться, и Ви как-то выкарабкивается. Сидит на полу, спиной привалившись к кровати. Кровь из носа залила шею и ворот любимой футболки — Ви раздраженно шипит. Жалобно мяучащий кот прижимается к ней теплым кожаным боком, лезет вылизывать — то ли заботится, то ли упырьи хочет попробовать кровь. Ви неловко, но ласково сгоняет его.
— Ну слава, блядь, всем богам, — вздыхает Джонни, садясь рядом с ней. — Я думал, тут и сдохнем.
— Стоило догадаться, что такое прекрасное начало дня обернется пиздецом, — посмеивается Ви, чувствуя кровь на губах. На лице. Везде. — Спасибо.
— Я же ничего не сделал. Когда тебе херово — я только и могу, что орать, — зло выдавливает Джонни. Ненавидит эту беспомощность.
— Нет, нет, — вздыхает Ви. — Мне важно знать, что я не одна. Иначе бы не было, ради чего выживать. Ты неплохо об этом напоминаешь.
Они сидят рядом — Ви нужно немного времени.
— Можешь звать, как тебе нравится, — шепчет Ви. — Нет, я знаю, что тебе нравится называть меня «тупая пизда», но…
— Мне нравится называть тебя живой, Ви. Вот и все, что имеет значение.
Он делает небольшую паузу, закуривает.
— А все же хорошо, что мы не убили ту девчонку, — говорит Джонни.
========== 8. война ==========
Война, блядь, никогда не меняется, говорит Джонни. Ви остается только кивнуть, потому что теперь она острее чувствует то, что всегда обходило ее стороной: одно дело — встречать на улицах разбитых ветеранов, а совсем другое — утонуть в этих огненно-кровавых воспоминаниях.
Сначала Джонни, кажется, старается держаться подальше, не погребать ее под горькой памятью, как под могильной плитой… Но чем ближе они становятся, тем ужаснее окрашиваются в бордовый и рыжий ее сны, превращающиеся в непроходимые кошмары прямиком с передовой. Взрывающиеся панцеры и солдаты с оторванными конечностями, воющие от боли.
А потом Ви понимает, что это она воет. Они воют.