По склонам холмов росли лиловые кусты, напоминавшие земные виноградные лозы, а долину, насколько мог видеть глаз, покрывали зеленовато-черные прямоугольники возделанных полей. На полпути к озеру Алликстер заметил нечто вроде поселка – ряд аккуратных навесов, открытых спереди и сзади, под вереницей веретенообразных светло-зеленых деревьев, похожих на ломбардские тополя.
Раздался резкий, оглушительный треск, прокатившийся многократным эхом по всей долине. Приятель заверещал, отскочил назад и свернулся дрожащей кочкой посреди павильона. У Алликстера мурашки пробежали по коже – фронтон угрожал обвалиться и раздавить его – тем не менее, он не мог оторвать глаз от происходившего в долине.
Холм справа от долины раскололся гигантской трещиной длиной не меньше полутора километров и примерно стометровой ширины. Из этого провала полыхнула пелена белого пламени, нависшая по диагонали поперек всей долины. Алликстеру в лицо дохнула волна жара; он тут же спрятался за хрупкой трубчатой опорой – она вздрагивала и покачивалась у него перед носом.
«Ну и дела! – пробормотал Алликстер. – На этой планете лучше не проводить отпуск. Неудивительно, что здесь столько развалин!»
Приятель подобрался поближе к Алликстеру и съежился, как испуганная собака, ищущая защиты. Алликстер не удержался от усмешки: «Начинаю понимать, почему вы тут сходите с ума от страха. Никогда не знаешь, когда и где на этой планете снова полыхнет адское пламя».
Теперь у него была возможность внимательнее изучить внешность туземца: круглую физиономию с матовыми глазами под смехотворным веником из перьев – лицо без всякого выражения, лишь отдаленно напоминавшее человеческое, пухлые руки, окаймленные бахромой черной шерсти, пухлые кривые ножки, соединявшиеся с торсом, как патрубки с паровым котлом.
Алликстер пытался угадать, какими побуждениями руководствовался Приятель. Каковы бы ни были эти побуждения, какие бы странные идеи ни блуждали в мыслительном органе этого существа, их, конечно же, нельзя было определить в привычных земных терминах. «Но между нами есть нечто общее, Приятель, – сказал Алликстер. – Мы оба не хотим, чтобы нас разнесло на кусочки следующим взрывом».
По мнению Алликстера, в сложившейся неутешительной ситуации можно было порадоваться только одному обстоятельству: поведение Приятеля и его сородичей, судя по всему, свидетельствовало о том, что эволюция не сделала из них хищников. Из теоремы Грэма следовало, что плотоядные существа, развившиеся до уровня цивилизации, сохраняли безжалостную свирепость, свойственную их предкам. Потомки растительноядных животных стремились к мирному дисциплинированному существованию, обусловленному традициями и правилами – тогда как всеядным организмам свойственны беспорядочная изменчивость поведения, подверженность нервным расстройствам и непредсказуемые эмоции.
Приятель потянул Алликстера за рукав. Минуту-другую Алликстер не решался продолжать путь, но постепенно успокоился и последовал за туземцем. «Какой смысл тебе противиться? – рассуждал он по дороге, обращаясь к не понимавшему ни слова спутнику. – Все равно я никогда не вернусь домой. Может быть, однако, ты ведешь меня к экспортной магистрали, а в таком случае мне не мешает запастись безделушками, которые можно было бы выгодно продать на Земле. На тысячу франков в месяц не особенно разживешься».
Алликстер с любопытством поглядывал на небо: «Кажется, я очутился в глубине звездного скопления – может быть, даже за пределами Млечного Пути. Далеко от дома! Меня сюда заманила жадность – грех, древний, как Вселенная. Что ж, посмотрим, что задумал мой старый добрый Приятель».
Приятель провел его за угол павильона к дорожке, выложенной тонкими каменными плитами. Алликстер чувствовал, как вибрируют и содрогаются под ногами эти плиты – снова возникало впечатление, что где-то поблизости работало мощное механическое оборудование. За павильоном начинался склон холма; из склона выступало каменное строение, вкопанное в холм с противоположной входу стороны.
Стены напоминавшего бункер сооружения были выложены из огромных рыжевато-серовато-желтых обтесанных камней, пронзенных и скрепленных металлическими прутьями. Дорожка из каменных плит кончилась. Теперь они шли по обнаженному грунту, и почва здесь содрогалась и пульсировала еще сильнее. Приятель остановился у слегка приоткрытой массивной двери, дрожавшей на петлях.
Приятель что-то пропищал. Алликстер включил автопереводчик.