Люди, сочинившие лозунг, подобно нам, относили Гитлера к своим врагам. Его — и Сталина. Какому же Богу они молятся?
Стоит ли, однако, чьим-либо давним суждениям сообщать расширительный смысл? По-разному думали люди, проходя через войну. Первой послевоенной зимой лейтенант (теперь уже капитан), служивший в западноукраинском городе Станиславе, услышал однажды от другого капитана — лет на десять старше его:
- Лишь наивный человек, чтобы не сказать набитый дурак, не понимает: неизбежен новый тридцать седьмой...
Покуда ограничусь этой цитатой. О послевоенном Станиславе, зимой слабо припорошенном снегом, летом — буйно зеленом, разговор впереди.
Тут свершатся события, небезотносительные к надписи на похилившемся заборе. И к монологу капитана из штаба 38-й армии.
Но ни о событиях этих, ни о монологе старший лейтенант, естественно, еще и не подозревает. Он пытается постичь смысл девиза, выведенного белой краской. Сдвинул на лоб пилотку, задумчиво чешет в давно не стриженном затылке.
В этой позе и застает его друг, имевший обыкновение со своими разведчиками, щеголявшими в тяжелых фрицевских сапогах с короткими голенищами, появляться в самое неурочное время. Как всегда, друг спешил и не был расположен к долгим разговорам. Проследив за лейтенантовым взглядом, он скосился на заборную надпись.
- Бандеры,— припечатал друг.— Вчера в девяносто шестом одного раненого офицера кокнули.
- Они вроде не против нас.
- Вроде Володи, а раненого ночью топором по черепу... Такая вот война начинается...
С того знойного дня имя Степана Бандеры возникало довольно часто. «Такая война» становилась реальностью. Только началась она гораздо раньше. Командиры — в прошлом пограничники — вспомнили, что в июне сорок первого вооруженные украинские националисты, называвшие своим вожаком Степана Бандеру, из засад, с чердаков поливали пулеметными очередями отходившие советские части. Тогда они не считали красноармейцев «доблестными»? Теперь считают? Изменилась тактика? В тогдашних планах Бандеры нашим солдатам отводилось одно место, теперь — другое? Тогда они выступали союзниками Гитлера в борьбе против Красной Армии, теперь предлагают союз с Красной Армией против Гитлера и Сталина?
Интересно: нападают ли на немцев? Должны бы.
Цель у них — самостийная Украина.
Насчет цели ясности не было. Но вскоре она начала прорезаться. Когда меньше всего ее ждали. Выявлялась цель и постепенно средства.
Перед началом завершающего этапа летнего наступления нашу дивизию выведут во второй эшелон, на переформировку. Полки и штабные подразделения вольготно разместятся в богатых селах к востоку от Корца.
Лейтенант (точнее старший лейтенант, наконец он разжился звездочками и привел погоны в соответствие с воинским званием) вместе со своим начальником, ответственным редактором многотиражки, у которого было на одну звездочку больше, помещались в хате настолько просторной, что и название «хата» здесь не совсем уместно. Это был дом с множеством комнат, предназначенный для семьи, привыкшей к городскому укладу, к добротной мебели. Признаки многолюдности семьи остались (например, несколько кроватей), но обитала здесь сейчас лишь пожилая чета.
Жаль, что я запамятовал их имена, а придумывать не хочется. И лиц не помню.
О хозяине кое-что запомнилось. Седые, аккуратно подстриженные спереди и на висках волосы. Каждое утро он совершал процедуру бритья. Намыленной рукой долго втирал густую пену в худые щеки. Потом раскрывал бритву и методично правил ее на широком солдатском ремне. Завершив эту стадию, вырывал из головы волос, прикладывал его к сверкающему лезвию и дул. Одного дуновения доставало, чтобы рассечь волос.
В завершение процедуры специальным белым камнем останавливалась кровь в местах редких порезов. Лицо протиралось душистой жидкостью из граненого флакона, долго сохранявшей свой запах, более благородный, нежели у нашего тройного одеколона.
Это ежедневное ритуальное бритье наводило на мысль, что крестьянская жизнь здесь отлична от жизни в Курской области, на Смоленщине и под Житомиром, что и война здесь какая-то другая.
Почему, однако, другая? Насколько?
Сперва хозяева отнеслись к нам настороженно. Проявляли умеренное гостеприимство людей, знающих, что постояльцы не нуждаются в приглашении. Но достаточно быстро установилось взаимное расположение. Хозяин ласково смотрел на моего начальника, не переставая удивляться: до чего похож на его сына! Надо же — такое сходство!