— Тогда я потерплю…
— А я — нет. Скоро рассвет, — серьезно сказал Малфой, — ты же не хочешь попасться преподавателям в столь разобранном виде? У тебя ведь на лице всё написано... — он улыбнулся.
— И что ж там такого, чего стоит стыдиться? — Гермиона чмокнула упрямца в сжатые губы.
— Ничего. Только то, чему легко позавидовать. Одеваемся, иначе...
— Жадина! — притворно возмутилась Гермиона и столкнула Драко с себя.
Спустила ноги на пол, поискала глазами одежду, выпрямилась, сбросила рубашку, потянулась, открывая ему всё очарование своей наготы, обернулась и, заметив пристальный взгляд, запустила в Драко первым, что подвернулось под руку — «любимую» подушку.
Малфой фыркнул, схватил с тумбочки палочку и облачился в своё за несколько магических взмахов.
— А ты лентяй! — подцепила его Гермиона, уже застегивая юбку.
— Вот и люби лентяя! Сама виновата, — Драко встал у кровати, притянул Грейнджер за талию и по-хозяйски занялся пуговицами на ее распахнутой блузке. Поцеловав на прощанье открытую полоску тела, он вздохнул:
— Чёрт... Нам надо идти, — к горлу подступил соблазн, — блин, а то я начинаю думать, что все-таки превратился в маньяка, — Драко улыбнулся, снова почувствовав себя счастливым.
С волшебной кровью покончено, остальное — мелочи.
* * *
Мир немного пошатнулся, если не рухнул. Потому что сегодня Трансфигурация не вызывала у Грейнджер прежнего интереса. Определенно, сидеть и не зевать за объяснениями — горькая мука. Профессора Бланк подменяла Макгонагалл, и безобразное невнимание при оной грозило пренеприятными последствиями! Подперев ладонью голову, Гермиона отчаянно пыталась сосредоточиться на схемах, но минуты тянулись резиновой лентой, а монотонный голос преподавателя усугублял положение, погружая время в нудное забытье. И оно капало, капало, капало... Вызывая тоску.
Гермиона не услышала звонка и даже не заметила, как все разошлись, оставив её в гордом одиночестве. И лишь губы, коснувшиеся шеи — сзади, чуть левее, выше и выше, показались реальностью. Реальней всего на свете! Веки стали еще тяжелее, а время — нестерпимее. И как же не узнать эти руки, настойчиво уложившие Гермиону на стол?.. Покорной, она не уловила, когда Малфой успел снять с нее трусики, но послушно положила свои ноги ему на плечи, и прикосновения его губ и языка стали важней всех других ощущений. Драко ласкал её. Жадно. Неистово. Со стоном. С наслаждением. Бездумно. Не просто ласкал — утолял взаимный голод. Дыхание участилось, и в истоме Гермиона чувствовала то же острое наслаждение, что и прошлой ночью. Она вскрикнула и...
Проснулась.
— Мисс Грейнджер, — услышала она рассерженный голос Макгонагалл, — я была бы признательна, если бы вы не занимались вечерами так усердно. Кошмары, тем более на моем предмете, не предвещают ничего хорошего. Я делаю вам первое и последнее предупреждение.
Драко смотрел на Гермиону, коря себя за довольные мысли, а она покраснела до кончиков ушей и, обронив «извините», опустила глаза. Стыдно... Она даже не обернулась, когда в дальнем углу прыснули слизеринцы, за что были вознаграждены раздраженным взглядом профессора. И не услышала, как Дафна Гринграсс — сестра небезызвестной Астории — заявила своей подруге, что пора заканчивать затянувшийся роман Драко и Грейнджер. Заканчивать единственно верным способом, а именно — настучать его папочке.
Глава 16. Благими намерениями
Невозможно долго тянутся учебные дни, когда ждешь выходных как глотка воздуха. Эти пять суток превратились для Драко и Гермионы в испытание на выносливость, а тайные поцелуи — в акт влюбленного неповиновения. Казалось, им специально мешает уединиться половина слизеринского факультета. Обложившись книгами в библиотеке, Малфой часами составлял компанию Грейнджер. И, к его удивлению, заметил, что учеба может быть не только скучной, но и приятной. Особенно, если рядом тот, кто не против мелких «шалостей». После происшествия на Трансфигурации ночных свиданий Гермиона всячески избегала. К счастью, ожидание не только тяготило, но и приводило обоих в необыкновенное волнение. Поэтому, даже не сговариваясь, с первым лучом солнца выходного дня и Драко, и Гермиона вскочили с постели раньше обычного.
Весь завтрак Малфой то и дело бросал на Грейнджер взгляды отъявленного собственника, чем приводил в бешенство не только Рона Уизли, но и своих сокурсниц. Взаимное влечение незримой надписью горело на лицах влюбленных, и сей факт невероятно раздражал Асторию Гринграсс. Её черную, подлую зависти натуру тешила вера, что скорому роману светит не менее скорый конец. А всё потому, что Драко может принадлежать лишь самой достойной! И это не Грейнджер.
Астория, злорадно косясь, проводила фривольную парочку, спешащую в Хогсмид, и в предвкушении триумфа бросилась в совятню.
Шах и мат, Малфой.
* * *
Дверь в небольшой квартире на окраине городка захлопнулась, и Драко крепко прижал бросившуюся к нему в объятья Гермиону. Запуская пальцы в длинные темные волосы, он мягко и сдержанно целовал её воздушные губы.
— Ты снилась мне каждую ночь, — произнес он, уже терзая завязки на ее мантии. Казалось, приглушенный голос проникал Гермионе прямо под кожу, рождая тысячу предчувствий. — Это адски сложно: быть так близко от тебя и не пытаться, как минимум, раздеть. А, как максимум, повторить то, что тебе снилось. Кстати, что там было такого страшного?
— В сотый раз повторяю: не скажу, — заигрывала Гермиона, помогая избавиться от ненавистной мантии. — Сколько можно спрашивать одно и то же! — она улыбнулась и потянулась к любимым губам. Они нужны-чертовски нужны ей.