— Но зачем Драко признался? — убито спросила Гермиона. — Я не заставляла, я бы пережила... — это стало мольбой в пустоту.
— Вы у меня спрашиваете? — Люциус вскинул голову. — Это вы во всем виноваты. Драко — мальчишка, и он думает, что влюблен. Верит в чудо, когда уже верить-то не во что... Но реальность всегда страшнее. Так что, мисс Грейнджер, не мешкайте.
Люциус не просил — приказывал. Однако его гордость и заносчивость вдруг исчезли, и с состраданием он прибавил:
— Это нелегко, но услышьте меня. Ради Драко…
— Как же я?.. — Гермиона перевела дыхание. — Это убьет его! — Гермиона беспомощно убеждала надежду.
— Вряд ли, — засомневался Люциус, — хотя ваш эгоизм и Кларисс почти это сделали. Я уверен, мисс Грейнджер, вы выкрутитесь.
И Малфой исчез в камине.
Глава 17. Боль потери
Гермиона сидела неподвижно несколько минут. Потрясение и тревога сковали всё тело, сдавили в тисках безжалостной тварью, лишая мир красок.
Как отказаться от того, кто нужен тебе как воздух? Нужен навсегда.
Где найти силы, чтоб видеть Драко с другой? Просто — рядом.
Как стерпеть ежедневную муку от расставания? Если тянет к нему до дьявольской духоты.
И что пересилит: эгоизм или рассудок?..
Десятки вопросов — ни одного ответа. Но главное, что стало важным для Гермионы, — не собственные желания, а яд. Проклятый "дар" миссис Фламель. Ее жажда мести завела их чувства в тупик: разбитое сердце против угрозы возмездия.
Минуты неумолимо бежали. Толкали к самому краю. На долгие раздумья у Гермионы не было времени, ведь чем дольше тянуть, тем больнее. И опаснее. Взмахнув, наконец, волшебной палочкой, она вернулась в спальню.
Малфой всё еще спал, и Гермионе почти изменила выдержка. Хотелось прижаться к нему и провести остаток дня вместе. И завтра, и послезавтра, неделю, дни, месяцы, годы…
Больно даже от мысли.
Но для Драко время — палач, и любовь маглорожденной не подарит ему спасение. Только — ее саму. Первый раз в жизни она мечтала быть чистокровной.
Мечтала до чёртовой крови!
Отыскав на полу свою одежду, Гермиона сбросила с себя мужскую рубашку и стала потихоньку одеваться. Медлительность отсрочивала минуты казни.
— Ты замерзла? — голос Драко заставил вздрогнуть. Сердце свалилось в яму обреченности, вынуждая его страдать. — Бросай свои тряпки, иди ко мне, я согрею, — он призывно откинул простынь, но Гермиона не двинулась с места. Глаза ее наполнились слезами, губы сжались, а тоска разорвала вены в клочья. Терзания души, должно быть, отразились на лице, как черные буквы на белой бумаге.
Плохое предчувствие обрушилось на Драко:
— Что-то не так? — встревожено спросил он, вскочил с постели и бросился к Гермионе. — Черт, что случилось?
В ответ — тишина.
— Я с тобой говорю, Грейнджер! Куда ты уходишь? Что произошло, пока я спал?
Она всё так же молчала. Качала головой.
— Ничего?! Я же не идиот! Давай, соври, что хочешь прогуляться. Или еще что-нибудь… Ты нервируешь меня. Да не молчи как стена! Ответь!
— Не могу, — подавленно произнесла Гермиона.
— Я что-то не так сделал? Я не понимаю.
— Нет, Драко. Просто я ухожу.
— Ты в своем уме? Куда?!
— Ты не понял. Я от тебя ухожу.
— Вот так?! Вдруг?
Гермиона снова не ответила и поплелась к выходу. Развернув ее к себе за плечи, Малфой повысил голос:
— Да поговори ты со мной! Грейнджер, имей совесть!
— Оденься, Драко. Прошу тебя. Я погреюсь у камина.
— Там ты мне и объяснишь, что к чему. И никаких отговорок! Это шантаж. Или даже приказ. Решай сама, что лучше развяжет тебе язык!
Гермиона прошла в другую комнату. Бесцельный взгляд следил за играми пламени, и сознание пыталось придумать хоть что-нибудь, отдаленно похожее на правду, иначе Малфой не отпустит её.
Она не двинулась с места даже тогда, когда услышала его шаги. И через секунду, когда почувствовала любимые руки на плечах... теплые губы на своей шее.
— Гермиона…
— Драко, не надо, — в голосе — мольба. И решимость.
Малфой снова развернул ее к себе:
— Я обидел тебя?
— Нет, ты не мог, — она избегала пытливого взгляда. Как будто от этого было легче!
— Тогда скажи мне, что за хреновина творится? Что, твою мать, случилось?
— Ничего не случилось, — весьма правдоподобно соврала Гермиона. — Ничего.
— Ты лжешь мне, Грейнджер, я знаю. Я сам умею лгать не хуже тебя и вижу, когда это происходит. Только вот почему?
— Если я скажу тебе правду, ты мне не поверишь.
— А ты попробуй. Я — доверчивая сволочь.
— Перестань…
Гермиона нервно сглотнула, отошла подальше от Драко и, собравшись с духом, произнесла:
— Мы с тобой из разных миров. Я просто недостойна тебя. Твоя семья никогда меня не примет.
— Ты уходишь из-за этого? Что за бред?! Им придется проститься с предрассудками. Не такие уж они и монстры, Грейнджер. То, что мы разные, как ты говоришь, не имеет значения.