На следующее утро Амин вызвал меня к себе.
— О чем вы беседовали? — жестко спросил Амин.
Я рассказал, что Тараки просил усилить охрану президентского дворца. Тогда Амин поинтересовался, говорил ли Тараки о нем. Амин был очень обеспокоен. 14 сентября вечером (я находился в это время за пределами дворца) у дверей кабинета Тараки, которые охранял его личный адъютант, поднялась стрельба. Была объявлена тревога. Но телефонная связь с дворцом прекратилась. Во дворец прибыли отряды „командос“, а также верные Амину военные части, которые окружили президентскую гвардию и разоружили ее. К утру все сторонники Тараки были убиты или схвачены. Начальник генерального штаба Якуб приказал мне выполнять только его распоряжения. Фактически к этому времени у власти уже находился Амин. Тараки был изолирован и содержался под арестом на своей квартире. Два дня его не трогали. Затем Амин поручил офицеру президентской гвардии Рузи перевезти семью Тараки в другое место. К Тараки никого не впускали без разрешения Амина».
Из показаний подсудимого А. Хадуда:
«Я только что получил назначение на должность начальника КAM[27] и 8 октября дежурил. Вечером меня вызвал начальник гвардии Джандад и заявил, что по приказу партии и Революционного совета я должен убить Н. М. Тараки. Я спросил, как это сделать. Джандад ответил, что все уже подготовлено, в том числе могила и саван. Он заявил также, что в убийстве будут участвовать Рузи и Экбаль.
Я сменился с дежурства, и в кабинете Джандад еще раз повторил нам задание. Он сказал, что принято решение умертвить Тараки. Рузи со своей стороны добавил, что мы не вправе не выполнить приказ партии. После этого мы вышли из помещения, сели в белый „Лендровер“ и поехали в Коте-Бахчи (квартира председателя Революционного совета, расположенная в бывшем королевском дворце в центре Кабула). Прибыв туда, мы оставили машину у входа в здание и поднялись на второй этаж, где находился Тараки. Сначала в помещение вошел Рузи. Мы остались в коридоре. После того как мы вслед за Рузи вошли в помещение, где находился Тараки, Рузи сказал ему, что мы должны перевезти его в другое место. Тараки отдал Рузи свой партийный билет с просьбой передать его Амину. Он отдал Рузи также черную сумку, где находились деньги и украшения, с просьбой передать эту сумку его жене, если она жива. После этого все мы пошли вниз. Рузи завел Тараки в комнату, где, вероятно, ранее жил кто-нибудь из прислуги, и сказал мне, чтобы я принес для Тараки стакан воды, так как он хочет пить. Однако тут же Рузи передумал и сказал, что ни я, ни Экбаль не должны идти за водой, но я все же выбежал из комнаты. Стакана для воды я не нашел, и когда вернулся, то увидел, что Рузи и Экбаль уже связали полотенцем руки Тараки и положили его на кровать. Рузи душил Тараки, закрыв ему рот подушкой, а Экбаль держал его за ноги. Рузи приказал мне держать Тараки за ноги, но я не стал этого делать. Минут через пятнадцать Тараки умер. После этого мы завернули его тело в саван и вынесли из здания».
Человек, который в низком поклоне целовал руки Тараки, величал его великим вождем афганского народа, своим родным отцом, стал убийцей президента. По приговору революционного трибунала Хафизулла Амин был расстрелян. Получил свое по заслугам и Абдула Бури. Он был осужден, но долго в тюрьме не сидел, каялся, умолял простить. Поверили, дал подписку никогда не выступать против революционного правительства, и тут же через два дня удрал за границу.
ГЛАВА XIX
«Многие повстанцы прошли военную подготовку в пограничных районах Пешавара при помощи пакистанских и китайских офицеров. Присутствие ЦРУ в этих лагерях тоже чувствовалось».
Среди ночи раздается резкий телефонный звонок в моем номере:
— Хелло! Доброй ночи, Салех! Это я, надеюсь, не забыл еще?
Машинально взглянул на часы, стрелки показывали половину второго. Самый сон, а тут телефонный налет. Послать бы ночного звонаря куда подальше, да неудобно, звонила женщина.
— Это я, Гульпача!
Могла бы и не представляться. Узнал сразу. Сама полуночница и другим глаза сомкнуть не дает. Да еще радуется неизвестно чему. Я думал, что уже не увижусь с этой странной девушкой. Привезла меня в Пешавар, простилась у отеля и умчалась неведомо куда на своем джипе. И вот я снова слышу ее голос.