– Ну, теперь представляете. Нам нужно будет встретиться еще раз, чтобы разобраться с денежными активами, а пока вот вам опись его вещей. Их там совсем немного.
– Понятно. – Това засовывает конверт под мышку.
– Просто позвоните им и дайте знать, когда вы заедете, чтобы все забрать.
– Заеду? “Чартер-Виллидж” – это же в Беллингеме. В часе езды отсюда.
Ларю пожимает плечами:
– Слушайте, можете заехать за вещами, можете не заезжать. Они через некоторое время все выкинут, если никто не заберет.
Если никто не заберет. Конечно, после развода с Дениз Ларс больше так и не женился, но Това всегда думала, что там у него была пара-тройка подружек. Хотя бы близкий друг. Разве это не одна из причин, по которым люди переезжают в подобные заведения? Ради общения? Но этот Ларю, похоже, намекает, что за вещами Ларса никто не пришел. Может, к нему вообще никто никогда не приходил. Вдруг он умер в обществе какой-нибудь скучающей медсестры? Сиделки, считающей часы до конца смены?
– Я съезжу, – тихо говорит она.
– Отлично. Тогда мое дело сделано. – Ларю снова сверкает зубами. – Есть вопросы?
В голове у Товы вертится великое множество вопросов, но наружу выбирается этот:
– Как именно вы меня нашли?
– А, да это приятный такой кассир в продуктовом на холме. Я зашел выпить кофе, потому что не смог найти вас по домашнему адресу, и когда мы разговорились, он сказал, что вы будете здесь. Хороший мужик. Говорит с сильным акцентом, как лепрекон.
Това вздыхает. Итан.
По какой-то счастливой случайности океанариум сегодня в приличном состоянии. Никаких клякс присохшей жвачки, с которыми надо бороться. В мусорных корзинах ничего липкого. Никаких неописуемых ужасов в уборных.
И, к счастью, все вроде бы сидят в своих аквариумах.
– Я вижу, что ты там.
Стеклянная передняя часть аквариума Марцелла вся в жирных отпечатках пальцев, которые Това поливает из разбрызгивателя и стирает тряпкой, а осьминог смотрит на нее из верхнего угла. Она уже привыкла видеть его жилище пустым, а его самого – в соседнем аквариуме с морскими огурцами, которые, похоже, стали его любимой закуской. Това не одобряет такое поведение, но это вызывает у нее улыбку. Их секрет.
Он расправляет щупальца и подплывает к переднему стеклу, не отрывая от Товы взгляда.
– Сегодня мы не голодные, да?
Он моргает.
– Час. По автостраде, – тихо говорит она, наклоняясь к стеклу, чтобы оттереть упрямое пятно. – Знаешь, не люблю я эти автострады.
В своей неторопливой, почти первобытной манере осьминог цепляется рукой-щупальцем за стенку аквариума и подтягивается ближе. Прилипшие к стеклу присоски сегодня выглядят синевато-багровыми.
Това отжимает тряпку.
– И заведения эти тоже не люблю. Дома престарелых, дома инвалидов… все они одинаковые, скажи? Там всегда пахнет больными людьми.
Глазом, сверкающим, как загадочный стеклянный шарик, осьминог следит за каждым ее движением, когда она складывает тряпку и убирает ее.
Това опирается на тележку.
– Ларс всегда оставлял за собой бардак. И теперь мне в последний раз надо все за ним прибрать, даже после его смерти. Его жизнь всегда была какой-то слегка неряшливой. Правда, мы не из-за этого перестали общаться. Нет, причина была не в этом.
Она посмеивается над собой. Что она творит – с осьминогом разговаривает? Она, конечно, постоянно здоровается с местными обитателями, которых очень любит, но это ведь другое. Разговаривать. Но, боже милостивый, полное ощущение, что это существо действительно слушает.
Ну и дела.
И вообще. Не было же никакой причины. Ничего не произошло.
– Ладно, спокойной ночи, сэр. – Това вежливо кивает осьминогу и идет дальше.
К стеклу аквариума с морскими коньками приклеена бумажка с надписью от руки. Това узнает каракули Терри: “Спариваются! Не мешать!”
– Ой! – Това прижимает руку к груди и осторожно всматривается в аквариум из-за края бумажки. Неужели опять наступило это время?
В прошлом году, когда у морских коньков был брачный период, Терри устроил в честь их будущих детишек небольшую вечеринку для всего персонала, всех восьмерых человек. Маккензи задержалась вечером после смены, чтобы надуть воздушные шарики и нарисовать плакат с надписью “Скачи, мой конек!”. Доктор Сантьяго, ветеринар, принесла торт, на котором глазурью было написано: “Гип-гип-ура малышам гиппокампам!”
Обычно Това не ходит на такие вечеринки, но этот торт ее заинтриговал. Когда Эрик учился в девятом классе, по углубленному курсу биологии ему задали сделать стенгазету про участок мозга, который называется гиппокамп. Он посвятил большой фрагмент газеты этимологии этого термина, его происхождению из древнегреческого языка, его родству с латинским названием рода морских коньков и его связи с мифологическими гиппокампами – лошадьми с рыбьими хвостами. “Может, у нас у всех в мозгу живут морские чудовища”, – пошутил Эрик, когда клеил газету на обеденном столе.