Все в усадьбе радуются ранней весне — и знатный воин, сидящий на пирах у конунга на почетном сиденье возле огня, и жалкий раб, грызущий кусок окаменелого овечьего сыра в хлеву на теплом навозе. Оба блаженно жмурятся, выходя на двор и подставляя лицо весеннему солнцу, хотя весна сулит им разные вещи — одному заманчивые походы за добычей и славой, а другому увеличение ненавистной, безысходной работы.
Славный конунг Хальвдан Черный собирается в гости к своему другу ярлу[16] Сигурду. Путь к нему лежит через фьорд. Старый верный управляющий Хальвдана Бьёрн не советует конунгу ехать по льду. Да, обыкновенно в эту пору и даже гораздо позже люди преспокойно ездят на санях по фьорду, однако в этом году очень уж ранняя весна, старику кажется, что лед должен быть ненадежен и не следует рисковать.
Но Хальвдан только посмеивается. Весело сверкают его зубы, белые и крепкие, несмотря на преклонный возраст. Седые длинные волосы и борода блестят на солнце, как чистое серебро. Весна. Вкусно пахнет талым снегом и преющей на проталинах землей.
Владения Хальвдана благоденствуют. Сердце конунга радуется и ранней весне, и прочности власти, и верности жителей страны. Он хороший конунг. Он живет не зря. Судьба к нему благосклонна. Никогда его ничто не подводило — ни здоровье, ни люди, ни силы природы. Почему на этот раз должно быть иначе, с какой стати подведет его сегодня лед фьорда?
Слуги запрягают пару коней в легкие сани. Чудо что за сани! Все они сплошь изрезаны затейливой резьбой, по углам украшены звериными головами с оскаленными пастями. Внутри сани поверх соломы выстелены медвежьими шкурами.
Конунг с сыном садятся в сани, и кони трогают. Правит юный Харальд. Он помахивает бичом, посвистывает и покрикивает. Но сытые кони не нуждаются в поощрении. Они и сами, того гляди, пустятся вскачь.
Следом из усадьбы выезжает целая вереница саней, это дружинники и гости Хальвдана Черного.
Среди гостей и Кукша, в одних санях с Тюром и Свавильдом. С тех пор как он избавил Свавильда от смерти, он чувствует к нему уже гораздо меньше неприязни.
Хорошо вдыхать встречный ветер, хорошо не быть рабом, что всю зиму греется теплом навозной кучи, хорошо быть дружинником или гостем конунга и мчаться на пир к гостеприимному ярлу!
Что за кони у Хальвдана Черного, соколы, а не кони! Особенно веселится сердце, когда сани летят под гору и возницы с трудом сдерживают коней.
Вот как сейчас, когда внизу раскинулся ослепительно белый фьорд и на него с берега одна за другой вылетают упряжки.
Но что это? На месте передней упряжки появляется черное неровное пятно. Передней упряжки больше нет. Есть только зияющий пролом. Все, кто следовал сразу за упряжкой конунга, поспешно сворачивают в сторону и осаживают коней.
Люди выскакивают из саней и бросаются к полынье. На поверхность воды всплывают обломки льда, вода клокочет и пузырится, точно она сама негодует, что вынуждена была поглотить столь славного мужа и его юного сына.
Юного сына? Но Харальд жив и невредим, он стоит на льду у края пролома и не отрываясь глядит в воду.
В последнее мгновение, когда сани пошли вслед за конями под воду, он успел перепрыгнуть на лед. Он, наверно, из тех, про кого в народе говорят: в воде не тонет и в огне не горит.
Харальд как завороженный глядит на пузыри, обломки льда и соломины, всплывающие на поверхность.
Глава двадцать восьмая
ХАРАЛЬД — КОНУНГ
Четыре области — Рингерике, Ромерике, Вестфольд и Хедемаркен спорили за честь похоронить в своей земле прах славного Хальвдана. В конце концов сошлись на том, чтобы разделить тело конунга на четыре части и каждую похоронить в одной из четырех областей. Насыпали четыре кургана, и каждый был назван именем Хальвдана.
Новым конунгом провозглашен Харальд, сын покойного Хальвдана Черного. Управлять государством до совершеннолетия юного конунга и возглавлять войско будет Гутторм, дядя Харальда по матери.
Харальд уже не собирается в викингские походы, он государь, у него дела поважнее, он должен выполнить пророчество бабки Асы, а она, как известно, сказала про своего внука:
Кукша останется при нем. Предстоит пиршество по случаю весеннего жертвоприношения дисам, на нем будет отмщена Кукшина обида, и Кукше незачем будет уплывать с викингами.
— А если берсерк не сдохнет здесь от яда, — говорит Харальд, — значит, проклятая ведьма сказала правду и ему суждено погибнуть где-то в дальних странах от меча. Но тут я уже не могу ничего поделать, такова его судьба.
Нет, конунг Харальд не собирается отпускать Кукшу с викингами, для них обоих лучше, если он останется.
Кукша должен понять, как ему повезло, что он попал к Харальду, у Харальда он заслужит славу и богатство, а со временем, может быть, даже женится на одной из его сестер. Каждый знает, какая это высокая честь — жениться на сестре конунга.
В смятении бродит Кукша по усадьбе и по берегу. Фьорд уже очистился ото льда, корабли тех, кто собирается в поход, спущены на воду и теперь покачиваются на якорях у островков, отделяющих открытый простор фьорда от берега. Викинги намерены отправиться в путь сразу же после жертвенного пира и сейчас время от времени плавают к кораблям на лодках — возят припасы и налаживают оснастку.
Если они уплывут без него, ему, возможно, уже никогда больше не представится случай отомстить. Но уплыть наперекор воле Харальда — значит поссориться с ним. Тогда прощай женитьба на конунговой сестре! А ведь даже знатные люди почитают за честь породниться с конунгами. Он представляет себе, как про него говорят: «Кукша? Тот, что в родстве с норвежскими конунгами?» — «Да, он самый». И от этой мысли Кукша испытывает удовольствие.
Как, однако, переменился Харальд, став конунгом! Он не ночует больше в гостевом доме на общем помосте, теперь он спит в отцовской спальне на отцовской кровати с резными стойками и парчовым пологом. Кукша слышал, как старшие говорили, что Харальд поступает правильно, что конунгу не к лицу продолжать мальчишеское баловство, даже если он и пребывает еще в мальчишеском возрасте.
Харальд уже не собирается в заморские походы сам и не отпускает Кукшу, он заранее примиряется с тем, что обида его друга и побратима, возможно, останется неотомщенной. Какой же он, однако, после этого друг и побратим? Он не только не желает помогать, но и мешает!
Невольно Кукше вспоминается, как в тот раз, когда они смешали кровь, у него возникло подозрение, что Харальд предложил побрататься лишь для того, чтобы выведать его тайну. В душу Кукши закрадывается сомнение: «Может быть, у конунгов все иначе, чем у остальных людей, и они по-другому понимают закон дружбы и побратимства?»
Глава двадцать девятая
ПИР ХАРАЛЬДА
Это первое празднество при новом конунге. Кажется, пир удался на славу. Впрочем, он еще не кончен. Сказать, что пир удался, можно будет лишь в том случае, если ничто не омрачит его и он завершится так же хорошо, как и начался.
На пиру множество людей с разных концов страны. Они воспользовались праздником, чтобы приехать и помянуть покойного конунга, которого все уважали за мудрость и справедливость, а заодно познакомиться с новым конунгом, совсем еще юным, но, как говорят, властным и решительным.
Щедро льется брага в рога, искусно отделанные серебром, с серебряными лапками, чтобы их можно было ставить. Служанки с ног сбиваются, разнося по столам подносы с яствами. На служанок покрикивает управляющий Бьёрн, всю жизнь верно служивший покойному конунгу и распоряжавшийся у него на пирах.