Возвращаясь в Норвегию из Гардарики, Хаскульд и его люди грабили берега Балтийского моря и взяли немало добычи, хотя тамошние места были уже сильно опустошены до них.
Глаза пирующих то и дело останавливаются на отроке, которого опекает Тюр. Не только женщинам и девушкам, сидящим на женской скамье у торцовой стены, — пожилым воинам, умудренным жизнью, тоже любопытно узнать, откуда взялся отрок и зачем он понадобился викингам. Уголек любопытства жжет даже охладелое сердце конунга, завершающего свой жизненный путь.
Наконец Хаскульд, заметив его взгляд, невольно брошенный на отрока, говорит:
— Я думаю, что теперь нам следует рассказать о Кукше. Лучше всего это, пожалуй, сделать Тюру.
Тюр не заставляет долго себя уговаривать, он осушает только что поднесенный ему рог и начинает рассказывать.
Глава вторая
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Собирали мы нынешней весной дань для ладожского конунга и приплыли в одну словенскую[5] деревню. Угощение нам приготовили щедрое, мед лился рекой. Однако дани оказалось маловато, нетрудно было сообразить, что жители решили восполнить медом недостаток белок и куниц.
Мед медом, а дань данью. Не хотите отдать добром, возьмем силой. Пошли мы по избам. Заходим со Свавильдом в одну избу, а навстречу нам баба бешеная, встала на пути, кричит что-то, не пускает.
Если б это было не в Гардарики, мы бы ее недолго думая убрали с дороги мечом, но там нельзя — конунг не велит людей зря убивать, они ведь как-никак его данники. Мы даже пригрозить той бабе не можем, не знаем по-ихнему, а она, того гляди, в глаза вцепится.
Стал ее Свавильд оттаскивать, чтобы пройти, вдруг, откуда ни возьмись, выскакивает отрок и на Свавильда. Да так бесстрашно! Он мне сразу понравился. Ах ты, волчонок, думаю, хороший волк из тебя со временем вырастет!
Я даже рассмеялся, когда он Свавильда боднул головой в живот и начал колотить его кулаками. Свавильд, как известно, до шуток не охоч. Быстро надоела ему эта забава. Отшвырнул он отрока, отшвырнул бабу и хотел в клеть пройти. Глядь, отрок опять на него, только уже с топором. Тогда я вмешался, отнял у него топор. Там девчонки стояли — видно, сестры его, — велел им утащить отрока прочь, пока не поздно. Жалко мне его стало: ведь убьет, думаю, его Свавильд!
Глава третья
ОПЯТЬ ОН
Покинули мы ту деревню. Плыть дальше нельзя, на пути опасный речной порог, так что идем лесом, в обход порога. Вдруг слышу, позади меня что-то зазвенело. Оборачиваюсь, оказывается, в Свавильдов шлем камень угодил. Да увесистый, побольше гусиного яйца будет! Несдобровать бы Свавильду, попади камень ему в лицо!
Камни не птицы, сами по лесу не летают. Гляжу, за кустами кто-то прячется. Я как увидел круглые серые глаза, сразу понял — опять тот отрок! Бросился к нему Свавильд, лишь тогда пустился он улепетывать. Свавильд за ним в погоню, а мы сели ждать. Недолго, думаю, нам ждать, не уйти бедняге от Свавильда, другого такого бегуна, как Свавильд, может, во всей Норвегии больше нет. Сижу я, и грустно мне. Наверно, думаю, уже настиг Свавильд отрока, обнажил меч и рассек пополам маленького храбреца. Сейчас явится с окровавленным мечом.
Однако Свавильда все нет и нет. Мало-помалу затеплилась у меня надежда, что он потерял мальчика в лесу. Ну что ж, поищет и вернется. Ждем уже изрядно, кто-то говорит: не заблудился ли наш Свавильд, может, поискать, покликать?
Вдруг выскакивает из чащи мальчишка, рот разинут, глаза выкатились, бежит прямо к реке. Один из наших хотел было его подстрелить, я не дал. Не мешай, говорю, Свавильду, это его добыча.
Слышу, приближается Свавильдов топот, а вот он и сам. Вылетает из чащи, меч обнажен, на лице ярость, несется к реке вслед за отроком.
Бедняга уже на скале, а оттуда деваться некуда, потому что под скалой порог ревет, и ярости в нем не меньше, чем в Свавильде.
Не дал мальчишка себя зарубить, сам прыгнул в порог, на верную гибель, словно посмеялся над Свавильдом: оставайся, мол, ни с чем! Словом, поступил, как настоящий викинг.
Глава четвертая
ВОСКРЕСЕНИЕ ОТРОКА
Не сразу мы тронулись в путь. Свавильд — берсерк, и ему необходимо было излить гнев. Начал Свавильд рубить деревья. Долго рубил. Рычал, пеной плевался, совсем как порог, что украл у него жертву. Наконец устал, лег и некоторое время лежал в бессилии, как бывает у берсерков.
Мы тем временем сели обедать, и разговор зашел о погибшем отроке. Одни, как и я, жалели, что погиб такой храбрый мальчик. Другие возражали, что он, наоборот, трус и спятил от страха, иначе зачем бы ему загонять самого себя в ловушку, откуда пути нет, кроме как в гибельную стремнину.
Тогда я сказал:
— Он был не из тех, кто может спятить от страха, — я видел, как он защищал свою мать. Это был настоящий викинг в душе, и мне очень жаль, что он погиб.
Мудрый Хаскульд поддержал меня.
Наконец Свавильд пришел в себя, и мы тронулись. Представьте себе наше изумление, когда мы переправились через реку и на другом берегу увидели мальчишку! Он был цел и невредим, даже рубаха на нем была сухая. Он преспокойно спал, а в руке держал пращу, заряженную хорошим камнем. Упрямый волчонок снова подстерегал Свавильда! Однако ждать ему пришлось слишком долго, и бедняга крепко уснул.
Наши парни подкрались к нему и схватили его. Вы бы посмотрели, как он брыкался и вырывался! И тут его увидел Свавильд. Я участвовал со Свавильдом во многих битвах, но такой ярости, какая на него напала в тот раз, я, признаться, не видывал.
Выхватывает Свавильд меч и кидается к отроку. Ладно, Хаскульд помешал, а то бы наш берсерк сделал из мальчика начинку для пирога.
Однако викинги не поняли, почему Хаскульд заступился за отрока, иные даже начали ворчать. Пришлось Хаскульду объяснить.
— Кто мне скажет, — спрашивает он, — почему духи реки вынесли мальчишку на берег живым и невредимым?
Все молчат, а Хаскульд говорит:
— Потому что его гибель не угодна судьбе! Не очевидно ли, что отрок пользуется особенной ее благосклонностью? А раз так, возьмем его с собой, и он принесет нам счастье!
Хорошо иметь умного предводителя! Ведь каждый из нас изумился, увидев отрока спящим на берегу после пребывания в страшном пороге, — порог должен был изжевать его и выплюнуть обезображенный труп! Однако только Хаскульд сообразил, что отрок спасся неспроста, что сама судьба посылает его нам как знак своего расположения.
Кто посмеет пренебречь указанием судьбы? Могущественны боги, но и самих богов судьба одаряет удачей или метит неудачей.
Каждый знает, что судьба может наделять людей разными видами счастья или несчастья. Есть люди, которым неизменно везет в битвах, а есть такие, которых постоянно преследуют беды. Одни своим присутствием вызывают попутный ветер, другие навлекают бурю. Неудачников опасно иметь на судне, лучше сразу выбрасывать их за борт.
Наш найденыш не погиб в страшной пасти порога и спасся от не менее страшного меча Свавильда — две такие удачи в один день внушают доверие.
У нас, как известно, особенно ценятся люди, вызывающие попутный ветер. Когда впоследствии викинги убедились, что счастливый отрок наделен и этим видом удачи, я окончательно успокоился за его жизнь, потому что тут уж и Свавильд сменил гнев на милость.
Глава пятая
У ЛАДОЖСКОГО КНЯЗЯ
Пока плыли мы в Ладогу, привязался я к Кукше все равно что к сыну. Сперва не желал он меня признавать. Бывало, подхожу к нему с лаской, а он, того и гляди зарычит или укусит. Этим-то он и понравился мне. Зато не скрою, я почувствовал гордость, когда он мало-помалу начал приручаться.
5
Словене — восточно-славянское племя, жившее на территории нынешней Новгородской области. Одно из племен, составивших впоследствии русский народ.