Прежде чем завернуть за угол, торговец оглянулся, показал пальцем на моряка и что-то крикнул торговцу фруктами. Они оба громко захохотали.
А моряк и не смотрел в их сторону. Он осторожно поднял малыша, посадил его на свою широкую ладонь. Мокрый, с грязными перьями, которые прилипли к телу, малыш был похож на общипанного цыпленка.
— Теперь ты в безопасности, — сказал моряк. Он пошел, осторожно ступая, чтобы не тревожить раненую птицу.
Малыш приободрился. Твердая, покрытая мозолями рука, на которой он сидел, была надежной и доброй. Попугай посмотрел на белую полоску, которая осталась на руке от часов, наклонил голову и легонько коснулся клювом этой полоски.
— Давай знакомиться, — предложил моряк. — Я — Ваня. Понимаешь? Ва-ня. Да не дрожи. Никто тебя не обидит. А как тебя зовут?
От благодарности и любви к этому сильному человеку, который вовремя пришел на помощь, малыш потерся щекой об его ладонь. Но что он мог ответить, если сам не знал, как его зовут. Он был еще очень маленький. Отец с мамой называли его просто малышом. Но это же не имя!
— Мне восемнадцать лет, и я плаваю на теплоходе «Карпаты» мотористом, — говорил Ваня. — А кто ты? Как твое имя?
— Кикикау-а! — выкрикнул малыш. — Кикикау-а! — радостно повторил он, удивляясь, как хорошо это у него получилось. Ведь он еще совсем маленький, а попугаи начинают разговаривать уже взрослыми.
— О, какое у тебя красивое имя, Кикикао! Скажи еще раз! — попросил Ваня.
— Кикикау-а! Кикикау-а! — радостно повторял малыш. Он сам себе придумал имя. Слышите, как оно весело звучит.
Глава 4. Первое знакомство
— Мы с доктором помазали ему ранки, выкупали, и попугайчик уже третий час спит, — шепотом рассказывал Ваня.
Кикикао тихонько приоткрыл один глаз и едва не вскрикнул от удивления: рядом в высоком колпаке стоял Федор, тот самый моряк, что купил Зеленого Разбойника. В каюте было еще несколько моряков.
— А ты видел, Иван, какого красавца я везу своему брату? — спросил Федор.
— А я Марийке подарю Кикикао, — сказал Ваня.
— Постыдился бы сестренке дарить такую образину! — Федор оглянулся на моряков. — Я своего Зеленого дешево купил, а он за этого обскубанного цыпленка часы отдал.
Федор насмешливо шмыгнул своим длинным носом.
— Так иди и любуйся на своего красавца. Нечего смотреть на моего попугая, — сердито отозвался Ваня.
Кикикао стал медленно выбираться из полотенца, в которое был завернут после купания. Теперь перышки у малыша стали белыми, как снег, и чуточку отливали голубизной, будто перламутр. Около ушей рос бледно-желтый пушок и как ожерельем охватывал шею. А длинный хохолок напоминал шапочку Буратино. Но когда Кикикао его поднимал, то на голове словно возникала золотая корона.
Кикикао развернул веером круглый с бледно-зелеными перышками хвост, поднял хохолок и стал наступать на Федора. Как он смеет насмехаться над Ваней и над ним, маленьким Кикикао!
Все ахнули: таким красивым был попугай. Он важно шествовал по столу прямо на обидчика.
Тот отодвинулся, и все засмеялись. Кикикао подошел к Ване и влез ему на плечо.
— За ухо схватит! — крикнул Федор.
Но Ваня только усмехнулся. Он знал — теперь они с малышом друзья навсегда.
— Ты говоришь, что он отвечает на вопросы? — и Федор крикнул малышу, будто тот был глухим: — Как тебя зовут? Как твое имя?
Кикикао молчал. Он не хотел разговаривать с насмешником.
— Скажи, маленький, как тебя зовут? — ласково спросил Ваня.
— Кикикау-а! — радостно воскликнул малыш. Он уже знал, что Ване нравится, когда последний звук он произносит нараспев.
— Вот это попугай! Красивый, умный, — говорили моряки.
В каюту вошел штурман Василий Васильевич. Палец у него снова был окровавленным.
— Укусил еще раз, — спокойно проговорил он. — Я ему, как порядочному, кусок сахара даю, а он меня клювом.
Ваня достал бинт, промыл и перевязал рану.
— Может, ты возьмешь Зеленого? — обратился Федор к Ване. — Марийке Зеленый понравится. А я, ладно уж, возьму этого калеку.
Он протянул руку к малышу.
— Ка! — возмущенно выкрикнул малыш. Как можно? Не желает он идти к человеку в белом колпаке. Никуда не хочет уходить от Вани. — Ка! — жалобно повторил Кикикао и посмотрел на своего хозяина.
Тот, конечно, понял его.
— Не буду меняться.
— Смотрите! Смотрите! — вдруг крикнул Василий Васильевич.