Ночное приключение вспомнилось мне во всех подробностях. Но теперь оно почему-то не казалось мне таким ужасным, как ночью. Может, потому, что утро было солнечное и весёлое, а, как вы знаете, все ночные страхи проходят утром. Ночью всё кажется страшнее от того, что темно и тихо и люди спят. А утром светит солнце, щебечут птицы, гремят вёдрами женщины у колодцев и всюду люди. Я был бодр и полон энергии. На остров, немедленно на остров! Узнать, как же там, живой ли...
Умывшись на скорую руку, я побежал в хлев. Мать ещё доила корову.
- Мама! - крикнул я. - Дайте молока, пожалуйста, скорее, потому что я бегу.
- Куда это ты? Сейчас завтракать будем.
- Да я потом. Я не хочу. Я молока только. Я с ребятами договорился на рыбалку.
- Ты хоть хлеба возьми.
Выпил я одним залпом стакан молока, отрезал большой кусок хлеба - за пазуху и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона прямо на деда Вараву налетел - чуть с ног не сбил. Он даже пошатнулся.
- Тю на тебя! - буркнул сердито. - Ишь разогнался - как заяц с чужого поля.
- Извините!.. Здравствуйте, диду!
- Здоров. Куда это тебя несёт? Людей с ног сбиваешь. - Да я на речку, на рыбалку с ребятами уговорился.
- Проспал? - уже сочувственно и вместе с тем укоризненно спросил дед.
- Ага!.. Так я побегу! Извините! - А сам думаю: "Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не то б запели".
ГЛАВА XI. НАСТОЯЩИЙ ПИРАТ.
С волнением подплывал я к острову. И чем ближе подплывал, тем сильнее билось моё сердце: живой или неживой, живой или неживой...
И вдруг - ого-го-го-го-го!.. Я увидел Кукурузо. Живой и невредимый стоял он на берегу, высунув из кустов голову, и радостно улыбался мне. Только нос у него был облупившийся, и правую щёку наискось пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого геройского хлопца, как Кукурузо? Ничто! Когда я пристал к берегу, мне хотелось броситься и обнять его на радостях, по я сдержался. Я лишь толкнул его в плечо и спросил:
- Ну как? Как ты тут?
- Ничего, - шлёпнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукой за щеку и покачивая головой: - Тут такое было-о-о...
- Что?! - спросил я как ни в чём не бывало, словно и не подозревал ничего.
- Да всё равно ты не поверишь, подумаешь, что я вру...
- Ну?
- Пираты на меня напали ночью. Вот тебе и ну! Дрался я. Так дрался, как никогда в жизни! Думал, что погибну. Вот видишь... - Он ткнул пальцем в царапину на щеке, потом задрал рубаху и показал синяк на боку.
- Ну? Ну? - с нетерпением спросил я. - Как же это были?
- Погоди. Я всё по порядку... - И Кукурузо стал рассказывать мне то, что вы уже знаете.
Когда же он дошёл наконец до описания драки с незнакомцем - как тот лягнул Кукурузо, как затем упал на него и начал царапаться, - у меня в животе вдруг что-то засмеялось, прощекотало в горле и вырвалось изо рта коротким хихиком. Кукурузо обиженно хмыкнул:
- Ты что - дурной? Тебе, конечно, смешочки. Попробовал бы ты,
- А ну повтори ещё, как всё было - про эту драку, попросил я. Кукурузо повторил. Я покачал головой, вздохнул и сказал:
- Это я был.
Кукурузо уставился на меня как баран на новые ворота, потом молча сложил кукиш и поднёс к моему носу:
- На!
Я отвёл его кукиш и повторил:
- Это точно был я... Смотри. Я отвернул штанину и показал на ноге под коленом здоровенную ссадину. Твоя работа.
И я рассказал ему всё, что случилось со мной этой ночью. Кукурузо только глазами хлопал.
- Так выходит, что это... что это... мы с тобой дрались?.. А мне показалось, что был кто-то здоровенный такой...
- А мне, думаешь, нет. Прямо великан! Мы глянули друг на друга и захохотали. Вот здорово!.. Вот это да! И как я мог не узнать тебя? А я? Хоть бы слово сказал. А ты чего ж как воды в рот набрал?
- С перепугу
- "С перепугу"!
- А незнакомец, значит, и не вылезал из лодки?
- Не вылезал.
- А куда же он делся потом?
- Исчез куда-то. Уехал. Я на дерево со страху махнул - всю ночь, как обезьяна, на ветке просидел, до рассвета. И глаз не сомкнул. Только как рассвело, вниз спустился да подремал немного.
- А чего он приезжал, как ты думаешь?
- А я знаю? Уж не в гости ко мне, во всяком случае.
- А ты слыхал, как в воду бултыхнулось что-то? - Слыхал, конечно. У меня в животе даже тенькнуло. - Может, это убийца какой-нибудь жертву свою утопил. Или вор клад прятал... А?
- Кто его знает. Пошли глянем, что там делается.
- А ты разве не смотрел ещё?
- Не успел. Только собрался - как ты приехал. Да и с берега плохо - там камыши густые очень. На лодке надо.
Мы сели в лодку и начали огибать остров, приближаясь к тому месту, где ночью был незнакомец. И хоть было утро и светило солнце, сердца наши бились тревожно - мы не знали, что нас ждёт там, за камышами. А что, если в самом деле что-то ужасное... Я грёб, а Кукурузо сидел на носу, всматриваясь вперёд. Лодка медленно огибала прибрежные камыши. Мне из-за камышей ещё ничего не было видно, когда Кукурузо вдруг воскликнул:
- О!.. Всё ясно!
Я нажал на весло и через секунду увидал сам: на тёмной воде гигантским пунктиром белели поплавки большой рыбачьей сети.
- Так вот оно что! Вот что шлёпнулось в воду! Ты прав, Кукурузо. Это был пират. Всамделишный пират. Браконьер.
О, мы знали, мы хорошо знали, что это такое - браконьер! Браконьер - это не охотник, это не рыбак, это злодей, убийца. Я помню, как однажды зимой дед Варава привёз домой на санях смертельно раненного лосёнка. Какой-то браконьер подстрелил его, но заметил охотников и сбежал. Лосёнок лежал неподвижно, и лишь губы у него вздрагивали, будто он хотел что-то сказать, и глаза глядели со смертельной тоской, казалось, вот-вот заплачут. Я и сейчас вижу эти глаза. Как ни старался дед Варава - спасти лосёнка было уже невозможно...
Мы ненавидели браконьеров. Ловить рыбу большой сетью было браконьерством. Это не была спортивная ловля. Это было хищническое, разбойничье истребление рыбы. Мы хорошо знали это.
- Ну что? Что ты скажешь? - спросил Кукурузо. - Кто это мог быть?
- Не знаю. Неужели кто-то из нашего села?
- Во всяком случае, браконьер. Это факт. Что же будем делать?
- Не знаю. Ехать в село сообщить? Не успеем. Он вот-вот приедет выбирать. Раз ночью ставил и на рассвете ещё не выбрал, значит, с минуты на минуту приедет. Это точно. Может, он уже плывёт где-то тут, за камышами.