Кукурузо - будто кто лицо кипятком ошпарил. Вся кровь, какая только у него была, бросилась ему в лицо.
- Можно подумать, что я не знаю - сердито буркнул он. - Прекрасно знаю этот знаменитый балет. А про наше озеро я просто так сказал. Для интереса... Для смеха.
Я отвернулся. Не могу смотреть в глаза человеку, который нагло врёт. Ничего он, Кукурузо, не знал, никакого "Лебединого озера". Потому что слух у него был препоганый. Петь он мог только со мной. Подтягивать. А у самого у пего все песни получались на один мотив. Мне было досадно на Вальку, что она заставила моего друга так бессовестно врать. И вообще, чего она пристала к нам?..
И вдруг, словно подслушав мои мысли, Валька резким движением выключила приёмник и сказала:
- Вы на меня сердитесь, ребята, да? Что я пришла к вам и пристаю, да? Так я пойду... Вы не сердитесь. Просто мне хотелось познакомиться с вами...
И так она это просто сказала, что мне стало неудобно. И ни я, ни Кукурузо не нашлись что ответить.
Валька встала, сунула Кукурузо в руки приемник и побежала к костру.
- Чудная какая-то... правда? - пожав плечами, смущённо сказал Кукурузо.
- Она хороший хлопец, - неожиданно покраснев, сказал Игорь. -У нас с ней все дружат... А чего ты не включаешь приёмник? Ты включай, не стесняйся. Я недавно поменял батарейку.
Я внимательно посмотрел на него и понял, что он умышленно меняет тему разговора, что больше о Вальке говорить не стоит. Я его хорошо понимал. Мне тоже было бы неприятно, если бы кто-нибудь говорил о Гребенючке... Я не знаю, сколько мы ещё просидели на берегу возле пенька, но вот послышался голос вожатого:
- Игорь, ребята, идите скорее! Уха готова!
- Пошли! - сказал Игорь.
Я как выпил тогда с утра стакан молока, так после этого маковой росинки во рту не было. И предложение Игоря мне, конечно, очень понравилось. Думаю, что и Кукурузо хотел есть не меньше.
Но неожиданно он сказал Игорю:
- Ты иди, а мы тут посидим. Мы как раз перед вашим приездом хорошенько позавтракали.
Я заморгал глазами и разинул рот, но, конечно, промолчал.
- Да не выдумывайте, ребята, пойдёмте! Такой ухи вы сроду не ели, ручаюсь! - уговаривал Игорь.
Кукурузо упрямо отказывался. Я, глотая слюни, поддерживал его. Наконец Игорь махнул рукой.
- Да ну вас! Подождите, я сейчас вожатого на вас напущу! - и побежал к костру.
Однако через минуту вместо вожатого прибежала длинноногая Валька. И сразу набросилась на нас:
- Это ещё что такое?! А ну марш есть уху! Если бы вы меня пригласили, что, я разве отказалась бы?! Я бы отказалась разве, если бы вы меня пригласили?! А ну быстрее!
И, к моей величайшей радости, Кукурузо, который так упрямо отказывался перед Игорем, тут вдруг моментально уступил и покорно поплёлся за девчонкой. И снова мне почему-то вспомнилась Гребенючка...
Я не знаю: то ли я был просто очень голоден, то ли в самом деле уха была какая-то особенно вкусная, но мне показалось, что я действительно сроду не ел ничего подобного. А уж в ухе я разбирался. У нас, в нашем "рыбачьем" селе, умели её варить, и сам я варил не раз.
Но эта была на редкость вкусная. Все причмокивали от удовольствия и хвалили Сашка-штурмана. А он сидел возле котла с половником в руках, как всегда нахмуренный, и внимательно следил, кому дать добавки.
Теперь мне было понятно, почему все так обрадовались, что сегодня очередь Сашка готовить завтрак. Он был у них признанным кашеваром. Вскоре все наелись и разлеглись на траве вокруг костра - отдохнуть. Кто-то первый тихо затянул песню, кто-то поддержал, и песня выросла, окрепла и взлетела над плёсом - даже пригнулись камыши...
Реве-е та сто-огне Днi-iпр широкий.
Сердитый вi-iтер за-авива-а...
Как хорошо было вот так лежать на траве, смотреть в голубую бездну неба и хором петь песню. Казалось, вся земля, весь мир слышит её.
Вожатый тихонько встал, пошёл к лодкам и вернулся с аккордеоном. Песня зазвучала ещё сильнее, ещё слаженней...
Когда кончили "Реве та стогне...", вожатый сказал:
- А теперь нашу, пионерскую: "Взвейтесь кострами". Затягивай, Сашко.
- Только так, - откликнулся Сашко, прокашлялся, подождал, пока аккордеон проиграет вступление.
Я никогда бы не подумал, что у него такой чистый, звонкий и высокий голос. "Вот тебе и "только так"! Мало того что знаменитый кашевар, ещё и певец какой!"
Взвейтесь кострами,
Синие ночи
Мы пионеры -
Дети рабочих...
Близится эра
Светлых годов.
Клич пионера:
"Всегда будь готов!" - рвалась в небо песня.
Пели мы часа полтора, а то и больше. Какие только песни мы не пели - и украинские народные, и революционные, и старые комсомольские, и современные, и песни из кинофильмов.
Потом Игорь сказал:
- А теперь, может, пусть Валька станцует... "Сейчас начнёт кривляться, отнекиваться, а её будут уговаривать", - подумал я. Но она сказала без всякого:
- Пожалуйста. Могу станцевать.
Тут я заметил, что Кукурузо почему-то покраснел и беспокойно заёрзал на месте. Кстати, я ещё и раньше, когда пели, обратил внимание на то, что мой друг всё время смотрел на Вальку, а когда она случайно встречалась с ним глазами, он сразу отводил взгляд.
- Украинский танец казачок! - объявил вожатый и заиграл на аккордеоне.
Валька начала танцевать. Над моим ухом часто-часто, словно запыхавшись, точно это он сам танцует, дышал Кукурузо.
А когда Валька кончила танец и все захлопали, он не стал хлопать, а почему-то нахмурился и отвернулся.
Потом девочка в очках читала стихи Маяковского. Хорошо читала, только очень кричала - наверное, даже в селе было слышно.
В общем, получился неожиданный концерт художественной самодеятельности. А потом стали купаться. Игорь плавал кролем, Сашко-штурман - брассом, да и Валька ничего плавала (правда, по-девчачьему - задрав голову и отфыркиваясь). Но прыгать в воду с вербы никто не умел. И вот тут-то мой друг Кукурузо показал, что такое васюковские ребята. Вскарабкался на самую верхушку, раскачался, как обезьяна, на ветке и ка-ак прыгнет - почти минуту летел и почти на середину плёса залетел. Все только ахнули.