Умывшись на скорую руку, я побежал в хлев. Мать ещё доила корову.
— Мама! — крикнул я.— Дайте молока, пожалуйста, скорее, потому что я бегу.
— Куда это ты? Сейчас завтракать будем.
— Да я потом. Я не хочу. Я молока только. Я с ребятами договорился на рыбалку.
— Ты хоть хлеба возьми.
Выпил я одним залпом стакан молока, отрезал большой кусок хлеба — за пазуху и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона прямо на деда Вараву налетел — чуть с ног не сбил. Он даже пошатнулся.
Тю на тебя! — буркнул сердито.— Ишь разогнался — как заяц с чужого поля.
— Извините!.. Здравствуйте, диду!
— Здоров. Куда это тебя несёт? Людей с ног сбиваешь.
— Да я на речку, на рыбалку с ребятами уговорился.
— Проспал? — уже сочувственно и вместе с тем укоризненно спросил дед.
— Ага!.. Так я побегу! Извините! — А сам думаю: «Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не то б запели».
Глава XI
Настоящий пират
С волнением подплывал я к острову. И чем ближе подплывал, тем сильнее билось моё сердце: живой или неживой, живой или неживой…
И вдруг — ого-го-го-го-го!.. Я увидел Кукурузо. Живой и невредимый стоял он на берегу, высунув из кустов голову, и радостно улыбался мне. Только нос у него был облупившийся, и правую щёку наискось пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого геройского хлопца, как Кукурузо? Ничто! Когда я пристал к берегу, мне хотелось броситься и обнять его на радостях, но я сдержался. Я лишь толкнул его в плечо и спросил:
— Ну как? Как ты тут?
— Ничего,— шлёпнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукой за щеку и покачивая головой: — Тут такое было-о-о…
— Что?! — спросил я как ни в чём не бывало, словно и не подозревал ничего.
— Да всё равно, ты не поверишь, подумаешь, что я вру…
— Ну?
— Пираты на меня напали ночью. Вот тебе и ну! Дрался я. Так дрался, как никогда в жизни! Думал, что погибну. Вот видишь…— Он ткнул пальцем в царапину на щеке, потом задрал рубаху и показал синяк на боку.
— Ну? Ну? — с нетерпением спросил я.— Как же это было?
— Погоди. Я всё по порядку…— И Кукурузо стал рассказывать мне то, что вы уже знаете.
Когда же он дошёл наконец до описания драки с незнакомцем — как тот лягнул Кукурузо, как затем упал на него и начал царапаться,— у меня в животе вдруг что-то засмеялось, прощекотало в горле и вырвалось изо рта коротким хихиком. Кукурузо обиженно хмыкнул:
— Ты что — дурной? Тебе, конечно, смешочки. Попробовал бы ты.
— А ну повтори ещё, как всё было — про эту драку,— попросил я.
Кукурузо повторил. Я покачал головой, вздохнул и сказал:
— Это я был.
Кукурузо уставился на меня как баран на новые ворота, потом молча сложил кукиш и поднёс к моему носу:
— На!
Я отвёл его кукиш и повторил:
— Это точно был я… Смотри.— Я отвернул штанину и показал на ноге под коленом здоровенную ссадину.— Твоя работа.
И я рассказал ему всё, что случилось со мной этой ночью. Кукурузо только глазами хлопал.
— Так выходит, что это… что это… мы с тобой дрались?.. А мне показалось, что был кто-то здоровенный такой…
— А мне, думаешь, нет. Прямо великан!
Мы глянули друг на друга и захохотали.
— Вот здорово!..
— Вот это да!
— И как я мог не узнать тебя?
— А я?
— Хоть бы слово сказал.
— А ты чего ж как воды в рот набрал?
— С перепугу.
— «С перепугу»!
— А незнакомец, значит, и не вылезал из лодки?
— Не вылезал.
— А куда же он делся потом?
— Исчез куда-то. Уехал. Я на дерево со страху махнул — всю ночь, как обезьяна, на ветке просидел, до рассвета. И глаз не сомкнул. Только как рассвело, вниз спустился да подремал немного.
— А чего он приезжал, как ты думаешь?
— А я знаю? Уж не в гости ко мне, во всяком случае.
— А ты слыхал, как в воду бултыхнулось что-то?
— Слыхал, конечно. У меня в животе даже тенькнуло.
— Может, это убийца какой-нибудь жертву свою утопил. Или вор клад прятал… А?
— Кто его знает. Пошли глянем, что там делается.