– Фимка-велосипед, – отозвалась Катерина.
Афоня подумал, что ей не очень подходит её имя. Нужно что-то более мягкое, благозвучное. Катенька, вот что. Катенька подходит ей идеально
– Он тоже из них, – продолжила она. – О-о, видел бы ты его вторую ипостась. Он превращается в длинного-длинного человека, ползает по стенам, в окна заглядывает. А если поймает кого на улице, как вас сегодня, то обхватывает его своими длиннющими руками и душит, пока жертва не испустит дух!
Афоня сглотнул.
– А та милая леди?
– О, о ней можете не беспокоиться, – Катенька махнула рукой и хихикнула. – Она больше никого не потревожит.
– То есть никакой мамы этого Фимки не было? И она не собиралась отвезти его на аттракционы? – в его голосе мелькнули визгливые нотки, и он прочистил горло.
Ребята отреагировали на его вопросы неоднозначно. Они переглянулись, и Савелий хмыкнул. Катенька поморщилась, словно Афоня сказал какую-то несусветную чушь.
– Маму Фимки-велосипеда мы видели всего один раз, – тихо сказала она. – И, поверьте мне, – добавила ещё тише, – лучше бы вам с ней не встречаться.
Афоня поверил.
Он в последнее время вообще во всё верил.
Хотя по поводу того, что всё это галлюцинация его больного мозга, он начинал сомневаться. Слишком реалистичными были события, да и разве его сознание могло выдумать образ такой чудесной девушки, как Катенька? Афоня никогда ещё не видел создания более прекрасного и одновременно столь храброго.
– Катенька, спасибо вам, – выпалил он. – Я навеки ваш должник!
– Ой, да ну, что вы, – румянец коснулся её щёк, и она хихикнула, махнув на Афоню рукой. – Может быть, вы тоже когда-нибудь меня спасёте.
– Обязательно, Катенька, обязательно! – с жаром проговорил Афоня, хватая её ручку и покрывая тыльную сторону ладони поцелуями.
Бамс!
Идиллическую картину прервал удар в окно.
Савелий кинулся к нему, ловко вскочил на табурет и завопил:
– Их стало больше! Они направляются к нам! Слыш, мужик, – он обернулся на Афоню, смерив его злым взглядом, – ты что им по дороге сделал?!
Афоня замотал головой и вжался в кресло.
– Ничего! Я вообще никого не видел, кроме странного старика и вашего Фимки!
– Чё тебе Леший сказал?
– Чтобы я поворачивал назад. И спрашивал имена.
– Савка, прекрати допрашивать заезжего, – прикрикнула на него Катенька. – Не видишь, он напуган и ни в чём не виноват! Леший больше ничего не говорил? – обратилась она уже к Афоне, тоном доброй бабушки. – Не советовал?
– Говорю же, нет!
Бамс!
– Они камни кидают! И грязь! – сообщил Савка. – Одно из двух: или нас хотят выманить отсюда или они собираются захватить «Принцессу»!
Удары о стёкла стали чаще.
Два окна были полностью залеплены грязью, что несколько затрудняло обзор, но до камер они пока что не добрались. Оставив Гришу наблюдать за происходящим, Савка, Афоня и Катенька собрались в главном зале, пытаясь придумать, как им выбраться из сложившейся ситуации живыми.
– А в чем смысл их имён?
– Их нет, – отозвался Савка. – Когда, например, переселенцы захватываю тела, то человек лишается своего имени, становясь, буквально никем. А у остальной нечисти их просто нет. Жители города сами придумали им названия.
– А Фимка?
– А ты не заметил? У него на велосипеде написано «фим», вот так и появился Фимка.
Афоня кивнул. Он не до конца понимал происходящее, но упорно старался быть полезным, чтобы его не отправили обратно на улицу.
– Кроме ультрафиолетовых фонарей, управы на них больше нет?
Катенька замотала головой. Все остальные методы на время замедляли или отгоняли нечисть, но убивали их только фонари.
– И у вас остался только этот? – Афоня указал на лежащий на барной стойке фонарь, и это произошло снова.
Вуп!
Три пары глаз уставились на место, где только что лежал фонарь.
– … – сказал Савка.
– Значит, фонарей больше нет, – подытожил Афоня и опрокинул в себя ещё одну стопочку водки. Затем посмотрел на неё. Посмотрел на бутылку. Снова посмотрел на стопку, и Катенька увидела, как в его глазах зажглась идея.
– Поджигай! – Афоня схватил бутылку и протянул её Катеньке.
Щёлкнула зажигалка и импровизированный коктейль Молотова полетел в толпу тварей. Те завизжали, зарычали и бросились врассыпную. Завоняло палёной шерстью.
– Ещё!
Катенька уже и сама поняла, что нужно делать. Она рвала ткань и запихивала её в бутылки. Она поджигала и бросала. Поджигала и бросала, пока над улицей не поднялось огненное зарево и аромат горящего дорогущего алкоголя.