Савка познакомился с Катенькой в поликлинике.
Ему нужен был талон к травматологу, а она заведовала регистратурой. Ещё тогда он заподозрил, что простым их общение не будет.
– Тебе чего, болезный? – только и услышал он от неё, прежде чем она подняла глаза.
И тогда случилось это.
Катенька влюбилась.
Она преследовала его. Куда бы он ни шёл – она оказывалась неподалёку и строила ему глазки. По крайней мере, те страшные рожицы, что она ему корчила, Савка пытался воспринимать за флирт. Иначе его нервы сдали бы гораздо раньше.
Катенька отрицала факт того, что у Савки к ней нет никаких чувств. Её не заботило, что он ненавидит горячий компот, не ест пирожки с ливером, и что ему нахрен не сдались тёплые свитерочки, которые она ему активно вывязывала.
По документам Катенька была девочкой.
Нежным созданием. Дивным цветочком.
По жизни казалось, что она выросла в диких степях Монголии, охотясь на тарбаганов и совершая набеги на другие племена. Иначе как объяснить, что с появлением Катеньки ни одна девушка не смела на Савку даже смотреть.
Так что, когда она влетела в ресторацию, размахивая перед собой фонарём и осыпая пространство вокруг ворохом ругательств, он даже не удивился.
– Ой, – сказала Катенька, обнаружив перед собой двоих удивлённых мужчин. – А я тут… Мимо проходила. Мне вдруг страсть как захотелось блинов бабы Мани, вы же знаете, у нее самые лучшие блины во всех Пряничках, вот я к ней и пошла. И по пути решила – дай-ка зайду, Гришу проведаю, – затараторила она, старательно разглаживая подол платья, и посмотрела на повара таким честным взглядом, что тому стало немного не по себе. – Как ты, Гриша?
– Н-нормально, – слегка заикаясь ответил он.
Катенька всегда его немного пугала. Начиная от её весьма впечатляющих объёмов и заканчивая характером его бабули, которая молодому Гришеньке спуску не давала. Каждый раз оставаясь с девушкой наедине, он ждал, что она возьмёт хворостину и начнёт гонять его по ресторации, приговаривая что-то о папкином характере и безмозглых инфузориях.
– А ты как?
Катенька развела руками. Только сейчас Гриша обратил внимание на то, что все её жёлтое платье было покрыто ошмётками бумаги, кусочками травы и потёками неопределённого цвета.
– Представляете, – воскликнула она. – Бжик! Прямо посреди города! Я бежала сю… к бабе Мане, и тут он! Выпрыгнул на меня прямо из-за мусорки и как набросится! Я даже фонарь достать не успела, а она меня на траву повалил и как давай катать!
– Надеюсь, ты его победила, – перебил её Савка, даже не повернув головы.
Ей стало немного обидно, но она пообещала себе подумать об этом позже.
– Само собой, – Катенька кивнула.
Она чувствовала некую неудовлетворённость, что ей не дали в красках закончить рассказ о битве с Травяным Бжиком, но то, что происходило в ресторации было гораздо интереснее:
– А что вы здесь делаете?
Савка и сам хотел бы знать, что они здесь делают.
Со стороны могло показаться, что они с Гришей просто стоят посреди зала на четвереньках и рассматривают паркет. Но на самом деле они были заняты очень важным делом.
Они изучали.
И перед ними стоял один большой и крайне животрепещущий вопрос: куда исчезла лампа?
Город ужасал своей безлюдностью.
Автомобиль окончательно сдался около двадцати минут назад прямо посреди улицы и как бы Афоня ни старался – заводиться тот не собирался. Так что ему пришлось взять свои немногочисленные пожитки и отправиться искать кого-нибудь, кто сможет ему помочь.
Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, и на умытый вечерней прохладой город опускалась мгла.
Афоня брёл по изрытому трещинами тротуару, пиная мелкие камушки, и с надеждой оглядывался по сторонам. Ему не нравилось, как собирается среди деревьев туман. Ему чудились странные шорохи, доносящиеся из тёмных переулков и почему-то канализационных люков. Он словно забрёл в фантастический город, о котором читал в какой-то книжке. Вместо нормальных людей там правили ночные твари, с особой жестокостью расправляясь с приезжими.
С каждым шагом Афоня нервничал всё больше, потирая вспотевшие ладошки то друг о друга, то о полы клетчатого пиджака.
– Эй? – эхо разнесло оклик среди домов. – Лю-юди!
Но ответом была немая тишина, взирающая на него из тёмных окон. Один раз он увидел вспышку света, но она тут же исчезла, оставив его один на один с мигающими неподалёку огнями небоскрёба. Немного поколебавшись, Афоня направился прямо к нему.
– Врагу-у не сдаётся наш гордый варяг, – тихонечко напевал Афоня себе под нос, минуя перекрёсток с обозначением трёх главных улиц. – Пощады никто…