– Ну, пора и честь знать. Спасибо за компанию, теперь можно и вздремнуть.
И он начал сворачивать свои пожитки. Я крикнул ребят, и они быстро убрали со стола, вынеся мусор в тамбур. Был двенадцатый час ночи, и все стали устраиваться на ночлег. Вскоре в купе раздался храп, то с переливами, то со вздохом, ароматизирующий воздух парами выпитого алкоголя. Несмотря на неудобства все быстро заснули, а поезд нес нас вперед к неизвестности, пролетая сквозь темноту, навстречу новому дню. Каким будет этот день, зависело не только от нас, но и тех событий, которые в это время происходили в Юзовке.
Поутру, часам к десяти, мы прибыли на железнодорожную станцию. Попрощавшись с инженером и приняв от него визитную карточку, мы вышли на привокзальную площадь, имевшую достаточно внушительные размеры. Справа от здания вокзала находился большой храм, возле которого стояли извозчики. Наняв две пролетки, мы покатили к гостинице. Она была расположена на центральной улице, недалеко от завода и представляла собой двухэтажное здание, выложенное из красного кирпича. Оставив свою команду на улице, я зашел в гостиницу справиться насчет свободных номеров, каковых не оказалось, учитывая наплыв купцов и чиновников по военному ведомству. Предвидя такую ситуацию, я сунул портье червонец и стал обладателем резервного номера, расположенного на первом этаже. Учитывая, что еще в поезде я решил держать команду вместе, недалеко от себя, тем более, что нижние чины не живут в гостиницах, я еще получил и несколько адресов, где можно было остановиться на ночлег.
Перенеся из пролетки свои вещи в номер, я вместе с командой поехал по ближайшему адресу, к дому, расположенному на соседней улице, и на удивление, он нам подошел. Во-первых, там было две комнаты, во-вторых, дом имел два входа, парадный и черный, и в-третьих, из него можно было незаметно, через узкий проулок, выйти еще на одну улицу. В нашей ситуации это имело достаточно серьезное значение. Я, осмотрев дом, проинструктировал ребят, выделил им денежные средства и поставил задачу: в мое отсутствие, в команде по два человека, незаметно изучить поселок и его окрестности.
А мне необходимо было подготовиться к встрече с моим английским визави. Но чтобы не возникло всяких разговоров, необходимо было прежде всего встретиться с управляющим этого монстра, Новороссийского общества, и переговорить с ним. По пути в гостиницу я решил зайти в парикмахерскую, благо, она располагалась рядом. Над входом висела вывеска с изображением молодого камильфо на фоне ножниц и расчески с соответствующей надписью. Войдя в невысокое помещение, я увидел расположенные по центру два кресла, которые пустовали в отсутствие посетителей. Ко мне сразу подскочил пожилой мастер в халате и с полотенцем через плечо.
– Господин офицер желают побриться, постричься?
– Пожалуй, только побриться, − ответил я, проведя ладонью по щетине заросшего подбородка.
– Очень хорошо, прошу сюда, − и он развернул передо мною левое кресло, стоящее возле окна.
Я снял фуражку, повесил ее на деревянную вешалку, стоящую при входе, и с удовольствием присел в мягкое кресло.
– Маня! − прокричал мастер, − быстренько воды, − крикнул он в соседнюю комнату, устраивая меня поудобнее и обматывая накрахмаленной и приятно пахнущей накидкой.
– Господин офицер первый раз у нас? Ой, не отвечайте и так видно. Просто я свою клиентуру знаю всю, а новый человек сразу виден. Как вам наш поселок? Конечно, не Париж, но жить можно. И порядка здесь больше, не то что в Петрограде, где бунтуют от безделья. А если бы работали, то не бунтовали бы. А как тут не работать! Вот у нас ровно в шесть утра первым гудит заводской гудок, а за ним все остальные. Будят смену. Как тут уснешь? Вот все и встают. Поселок ведь не такой большой, так что слышно везде. Ну соответственно народ и топает на работу от мала до велика. Вот и я работаю с десяти лет.
Он, начав говорить, не останавливался и не давал мне возможности вставить слово, намыливая мое лицо мыльной пеной из чашки с горячей водой, которую принесла ему миловидная девушка и кокетливо поставила на стол, бросив мимолетный взгляд на меня.
– Да, так вот я работаю с десяти лет у хозяина. Ровно два года я учился, подметал и мыл полы, инструмент. Брал его в руки, примеривался, учился им пользоваться. Через два года хозяин разрешил мне брить бутылку. Да-с, молодой человек, не удивляйтесь, именно брить бутылку. Я брал ее, любимую, повязывал на длинное, узкое горлышко салфетку, намыливал помазком и отрабатывал бритье опасной бритвой. Все, как на самом деле. Ровно через год мой хозяин в один прекрасный день разрешил мне побрить себя. И только после того, как я прошел это испытание, он допустил меня к клиенту.
И действительно, у него все получалось ловко и очень деликатно. Опасная бритва золлингеровской стали так и мелькала в его руках, забирая с моего лица мыльную пену и оставляя чистые полоски гладко выбритой кожи.
– Так вот я и говорю об этом, − продолжал он свою мысль. –А смотрите, что сегодня происходит? Чудеса, да и только. Власть не могут поделить. Испокон веков у нас была одна власть − управляющий заводом, исправник по полицейской части − и все. А теперь что? И представитель Временного правительства, и Совет рабочих депутатов! И что вы думаете они делают? Не поверите! Все заседают, все думают, как сделать это или то. Один только управляющий Свицын и работает. Только благодаря ему у нас порядок, почти нет проблем с питанием и нет такого противостояния, как в Питере. Мы тоже тут газеты читаем и телеграфными новостями интересуемся. Ну что скажете, я не прав?
И с этими словами он развернул меня к зеркалу с тем, чтобы я мог оценить его работу.
– Освежить ? – и, получив мое согласие, он выплеснул на мое лицо из пульвилизатора целую струю приятно пахнущего одеколона, от которого сразу стало покалывать кожу.
Расплатившись с ним и поблагодарив, я надел фуражку и вышел на улицу. Недаром говорят, что с древних времен парикмахерские и бани всегда были одними из основных источников получения информации. Работники этих заведений аккумулируют ее в себе и распространяют среди своих клиентов. Если хочешь, чтобы о чем-то все узнали, скажи об этом ненароком в парикмахерской, и об этом через день будут знать все.
Получив таким образом ценную информацию, я решил прямиком отправиться на завод и нанести визит господину Свицыну. Крикнув извозчика, я прямиком поехал к заводоуправлению. Дорога шла вниз. Вымощенная булыжником, она покачивала наш тарантас, дополняя это покачивание цокотом лошадиных копыт. Время было к обеду, и я не знал, на месте ли управляющий. Но все равно мне необходимо было срочно решать мои проблемы как можно быстрее, поджимало время.
Выскочив из тарантаса, я прямиком направился в заводоуправление, стоявшее с правой стороны небольшой призаводской площади, в центре которой возвышалась заводская проходная и основные ворота. Здание было выстраено в английском стиле из красного кирпича. Сразу за входной дверью располагался большой холл, из центра которого приглашала наверх широкая мраморная лестница, покрытая красной ковровой дорожкой. Рядом сидел вахтер из отставных солдат. Увидев меня, он встал из-за стола и поинтересовался, что мне надо. Узнав, что мне нужен управляющий, он рассказал, как мне найти приемную на втором этаже, и сел на место.
Я быстро поднялся на второй этаж, пройдя мимо контрольных часов для работников, отмечающих по специальной вставленной в них карте время прибытия и убытия с работы. Третья справа дверь оказалась приемной управляющего. В ней сидела женщина средних лет и что-то печатала на печатной машинке. В приемной было пусто. Очевидно, я выбрал правильное время, как раз вроде обед и начался, но никто к нему пока еще не приступил. Увидев меня, секретарь вопросительно подняла брови, ожидая от меня объяснений по поводу цели моего визита.
– К господину Свицыну, по поводу военных заказов, − сказал я ей и помахал в руке заранее приготовленной бумагой.
Она, помедлив секунду и бросив взгляд на стоящие в углу настольные часы, медленно встала из-за стола и, попросив меня подождать, скрылась за дверью кабинета. Выйдя оттуда минут через пять, она пригласила меня войти. Пройдя мимо нее, я вошел в достаточно большой кабинет, в центре которого стоял дубовый стол, за которым располагался мужчина лет сорока в инженерном сюртуке, вопросительно смотревший на меня.
Я подошел к столу, представился по полной форме и присел в стоящее рядом со столом кресло, повинуясь приглашающему жесту Свицына.