Наконец все затихло, и мы стали ждать результата. Постепенно вода приобрела нормальный цвет, и на ее поверхности появились масляные пятна и какие-то мелкие предметы, бескозырки. Матросы спустили шлюпку, чтобы рассмотреть все это поближе. Когда на палубу подняли все собранные на поверхности воды предметы, то на матросской бескозырке увидели надпись «Бремен». Как мне сказали офицеры, это свидетельствовало о том, что подводная лодка прекратила свое существование. Казалось бы, все завершилось благополучно, но меня долго мучил вопрос: случайно ли из всех кораблей подводная лодка для своей атаки выбрала наш?
Я спустился вниз, чтобы сообщить моим спутникам, что все закончилось благополучно и опасность миновала. Постучавшись, я вошел в каюту и увидел живописную картину: графиня лежала в обмороке на кровати, а Гарольд бегал вокруг нее и ставил примочки. Везде плавал запах нашатырного спирта и лекарств. Я помог Чарльзу привести графиню в порядок, затем налил из стоящей рядом бутылки виски и заставил ее выпить.Она залпом осилила этот напиток и, широко раскрыв глаза, стала кашлять. Когда кашель прошел, на ее щеках стал появляться румянец и она срочно потребовала зеркало. Мы с Гарольдом поняли, что все пошло на лад, и, извинившись оставили ее одну заниматься своим внешним видом.
Вкратце рассказав Гарольду о происшествии, я откланялся и пошел к себе в каюту, чтобы сменить свой гардероб, который промок во время военных действий. Пришлось вместо мундира надевать гимнастерку, а мокрое платье и шинель я, вызвав стюарда и отдав их ему, попросил привести в порядок. Мне не хотелось ни думать, ни анализировать эту череду событий. Я и так понимал, что они на этом не закончатся, будет еще что-то такое, чего я сейчас еще не могу себе представить. Главное для меня на данный момент − доставить груз по назначению. Только сдав его с рук на руки, я могу идти дальше и уже что-то прогнозировать и предпринимать из того арсенала действий, которыми я располагаю. С этими мыслями я завалился спать и, на удивление, сразу уснул.
Остальные дни прошли, как ни странно, спокойно. Графиня оправилась от своего шока и не расставалась с Гарольдом. Они регулярно совершали моционы на палубе, к которым изредка присоединялся и я. Буквально через два дня на горизонте показался материк туманного Альбиона. И правда, туманного, так как стал моросить дождь, и все покрылось какой-то дымкой.
Английские страдания
Часа через четыре наш крейсер пришвартовался к причалу главного порта острова. На землю спустили широкий трап, по которому на корабль взошли представители портовых служб, пограничники, таможенники. Они проверили у нас документы и, осмотрев трюмы корабля и соответствующие документы сопровождения, в том числе личное распоряжение короля, вежливо откланялись и удалились, разрешив нам спуститься вниз.
Гарольда уже ждало авто. Он погрузил туда свои вещи и галантно предложил графине доставить ее на место. Она благосклонно согласилась, и он, подав ей ручку, усадил в авто. Затем подошел ко мне, и мы договорились с ним о встрече завтра в одиннадцать часов в его офисе на Ломбард стрит. Крепко пожав друг другу руки, мы расстались.
В это время подошел офицер королевской гвардии, которому было поручено принять и сопровождать груз. Он представился и предъявил свои полномочия, подписанные в канцелярии короля. Мы поднялись с ним на корабль, сверили в трюме груз по описи и дали команду на разгрузку. К трапу корабля подъехали три грузовых автомобиля в сопровождении охраны. Заработали лебедки, и наши ящики медленно стали подниматься из трюма вверх и загружаться в автомобили, в кузовах которых стояли матросы. В течение часа погрузка была закончена, и мы медленно поехали к пропускному пункту. Здесь контролеры, проверив документы, открыли ворота, и мы выехали в город.
Я ехал в пассажирском автомобиле рядом с офицером. Моросил мелкий дождь, и ящики пришлось прикрыть брезентом, по которому стекала вода. Путь наш лежал в Букингемский дворец, где мы должны были складировать ящики в подвале и опечатать помещение, где они будут храниться. Вечерело, и моросящий дождь, и спускающиеся сумерки окутывали нашу поездку какой-то непонятной аурой, которая заставляла меня быть настороже. Я искоса наблюдал за офицером и водителем, но никаких подозрительных моментов не обнаружил. Водитель лихо крутил баранку, пробираясь среди кэбов, а офицер сидел с непроницаемым лицом, выражая полное безразличие к происходящему.
Наконец мы подъехали к большим кованым воротам, ведущим во дворец. По бокам ворот стояли гвардейцы в мохнатых шапках с оружием на плече. Вышедший дежурный офицер, проверив наши документы и осмотрев машины, дал команду открыть ворота и заезжать во дворец. Машины медленно стали выруливать на неширокую дорожку, покрытую гравием. Минут через десять мы подъехали к северному крылу дворца. Здесь находился запасной вход для всяких надобностей. Он уже был открыт, и нас ожидала здесь команда из десяти солдат королевской гвардии. Отделившись от них, к нам подошел пожилой человек, одетый в придворный сюртук, и представился лордом Бекгхейном, хранителем королевской печати. Ему было поручено принять груз и опечатать помещение, отведенное под его хранение.
Офицер дал команду, и солдаты быстро начали разгружать машины. Ящики спускали по небольшой лестнице, ведущей в подвал. В конце коридора находилась специально оборудованная комната с железной дверью. Лорд Бекгхейн стоял возле двери, считал ящики и проверял печати на каждом из них, отмечая все это в своей описи. Ящики складировали друг на друга таким образом, чтобы можно было прочитать порядковый номер и в случае необходимости быстро найти нужный. Наконец был занесен последний ящик.
Лорд отпустил команду солдат, и мы с ним вдвоем еще раз прошлись по описи, пересчитав все ящики, и расписались в ней. Затем он выключил свет и закрыл металлическую дверь на два замка и опечатал ее сургучной печатью, которую достал из мешочка красной замши, висевшего у него на шее. Затем мы прошли по коридору до выхода из подвала. Он также в моем присутствии закрыл его и, проделав ту же процедуру, опечатал. После этого мы поднялись по лестнице наверх и через анфиладу комнат и галерей пришли в его кабинет. Лорд взял лежащую у него на столе небольшую коробочку из орехового дерева, молча сложил туда ключи от подвала, закрыл ее и тоже опечатал. Также, не говоря ни слова, он подошел к небольшой картине, висевшей сзади его рабочего стола, и нажал там какую-то кнопку. Картина медленно отъехала в сторону, и в стене показалась металлическая дверь сейфа. Он открыл сейф и положил туда ключи. Затем, совершив обратную процедуру, вернул картину на место.
Повернувшись ко мне, лорд торжественным голосом заявил:
– Сэр, вы как представитель российского императора Николая II присутствовали и явились участником процедуры передачи на временное хранение его личных вещей. Согласно договоренности, теперь доступ к ним имеют только члены императорской семьи и, в случае крайней необходимости, вы в присутствии одного из членов королевской семьи Великобритании. Если вы согласны со всем сказаным здесь, то прошу подписать вот этот акт в двух экземплярах, один из которых остается у вас и будет являться основанием для доступа к вещам, а другой − в канцелярии Его Величества.
– С удовольствием, сэр, − ответил я и подписал документы.
Один из актов был вложен в небольшой круглый футляр и передан мне, второй, такой же, отправлен в сейф, после чего мы, молча кивнув друг другу, расстались.