Мирабель и Дирдрей вздохнули с некоторой завистью.
— Так вот, значит, как ты попала в Фалькон!
— Хагсон был очень благодарен мне, — повторила Эльмина. — А еще я поняла, что ему хотелось бы получать наше средство каждый раз, когда подруги маркиза будут плохо обращаться с его лошадьми. И я невзначай в разговоре с ним заметила, будто слышала, что у его светлости есть великолепные картины на спортивную тему, а Хагсон тут же спросил, не желаю ли я их посмотреть.
— Знаешь, я думаю, было нечестно с твоей стороны не взять нас с собой! — укорила сестру Дирдрей.
— Я хорошо представляла себе, как рассердились бы папа с мамой при одной мысли о моих посещениях поместья Фалькон, а уж тем более пришли в ярость, узнай они о моем интересе ко всему этому великолепию и собранным там шедеврам. Ведь, по мнению родителей, сам владелец поместья не считал их столь знатными и титулованными, чтобы они могли удостоиться приглашения в его дом.
— Но самого маркиза ты видела? — перебила ее Мирабель.
— Нет, нет! Я хожу туда, только когда он в отъезде. Девочки, видели бы вы его библиотеку! Даже вообразить трудно, какое богатейшее собрание книг хранится в его доме. Просто фантастика! Как бы мне хотелось прочитать их!
— Ну, такая возможность тебе представится, если ты выйдешь за него замуж, — заметила Дирдрей.
На какой-то миг Эльмина растерялась, а потом радостно вскрикнула:
— Ну да, конечно! Как я об этом не подумала! — и добавила спокойнее: — А впрочем, я все-таки выйду замуж за маркиза из-за его лошадей. Мне кажется, я уже всех их знаю. Ну где еще на свете существуют такие прекрасные конюшни!
— Сколько же раз ты бывала в Фальконе? — полюбопытствовала Мирабель.
— Уйму раз, — не задумываясь, ответила Эльмина. — Когда вы уезжали в Лондон, а мне мама велела учить уроки, это было единственное развлечение, которое я могла себе позволить. По-моему, это всего лишь справедливая компенсация. Ведь мне приходилось самой думать, чем бы заняться, в то время как вы потрясающе проводили время!
Неожиданно сестры дружно расхохотались.
— Не может быть! Но, Эльмина, неужели ты такая эгоистка и жадина, что тебе никогда не хотелось поделиться с нами своими впечатлениями?
— Вы ничего не должны рассказывать ни папе, ни маме! — предупредила Эльмина. — Вы сами знаете, как бы их возмутило мое поведение и моя скрытность. Но, когда я попадаю в Фалькон, я как будто нахожусь совсем в другом мире. Он так очарователен, что я невольно перестаю верить в его реальность, словно он только часть моих грез.
— Хорошенькое оправдание! — ухмыльнулась Мирабель. — А теперь ты собираешься стать женой своего «сказочного принца», и мне остается лишь надеяться, что он не обманет твоих ожиданий. Но вынуждена предупредить тебя: окажись я на твоем месте, этот брак внушал бы мне ужас!
— Вряд ли мне будет легко, я понимаю это, — тихо сказала Эльмина, — но там есть лошади и, конечно, те самые тысячи книг!
Не ожидая от сестер ответа, она повернулась и вышла из комнаты.
Мирабель какое-то время молча смотрела на Дирдрей.
— Она слишком молода, чтобы понимать, на что идет.
— Да, ты права, — согласилась Дирдрей, — но она увидит его истинное лицо сразу же, как только они поженятся.
— Если хочешь знать мое мнение, с ним она будет очень несчастна, — заявила Мирабель, — и мы должны помешать этому.
— Но как? — нахмурилась Дирдрей. — Ты же видишь, папа в восторге от идеи заполучить маркиза в зятья и не скрывает этого. Кроме всего прочего будут решены папины денежные проблемы, в чем можно не сомневаться.
— Все понятно, — кивнула Мирабель, — но нам-то нужно позаботиться и об Эльмине.
— Меня не покидает ощущение, что Эльмина вполне способна позаботиться о себе сама, — ответила Дирдрей. — Ведь смогла же она бывать в Фальконе и ни разу не проговориться, в то время как я, можно сказать, с колыбели жаждала заглянуть в этот дом.
— Маркиз всегда казался мне довольно противной особой! — состроила гримасу Мирабель. — Во время охоты он привык напускать на себя надменный вид, как будто снисходит до общения с нами.
Дирдрей улыбнулась.
— Ты так говоришь только потому, что он не восхищался тобою, как другие!
—Я вовсе и не желала, чтобы он восхищался мною.
— Ой, ну конечно! Я догадалась, почему он сделал это предложение! — внезапно воскликнула Дирдрей.
— Почему? — вскинула брови Мирабель.
— Ты и правда очень похожа на леди Карстэйрс! Бесспорно, не такая красавица, но у нее твой цвет волос и эти голубые бездонные глаза, в них как будто отражаются звезды.
— Неужели у меня такие глаза?
— Ты просто копия нашей бабушки на картине сэра Джошуа Рейнолдса, а она принадлежала к числу самых ярких и замечательных красавиц своего времени!
— Знаю, знаю, и мне хочется, чтобы и у меня был тот же блаженно-счастливый взгляд, как у нее на портрете.
— Тогда у тебя был бы несколько придурковатый вид, — откровенно, как всегда в разговоре с сестрой, заметила Дирдрей. — Ты и так очень хороша, какая есть. А ты действительно не хочешь выходить ни за кого, кроме Роберта?
— Ну конечно, нет! Он замечательный. Я чуть не умерла, когда в тот миг представила, как папа заставляет меня выйти замуж за маркиза! — призналась Мирабель.
— Мне было еще хуже, чем тебе, ведь я ничего не говорила ему про Кристофера.
— Кристофер — будущий лорд, и это, несомненно, большой плюс, я же становлюсь только женой баронета.
Помолчав немного, Мирабель добавила:
— Но наша маленькая сестренка Эльмина превратится в маркизу Фалькон и к обеденному столу будет направляться впереди нас!
Дирдрей расхохоталась.
— Мне что-то не верится! Возможно ли, чтоб этот гордец, этот тщеславный человек, который одним своим видом подавляет окружающих, взял в жены нашу Эльмину? Кстати, если тебе интересно мое мнение, думаю, он откажется от своего предложения, как только познакомится с ней!
— Что ты! — ужаснулась Мирабель. — Никогда! Не могу представить, чтобы джентльмен и спортсмен повел себя так некрасиво. Хотя, если он намеревался взять в жены меня, то для него, наверное, это станет шоком. Что ж, такая встряска пойдет ему на пользу!
— Тогда нам остается только помочь Эльмине, в меру наших возможностей, — сказала Дирдрей. — Она совершенно права: ей необходимо иметь несколько приличных нарядов вместо немодных уже платьев, доставшихся ей после нас. В них она похожа на нищенку.
Обе умолкли, размышляя об одном и том же, и наконец Мирабель сказала:
— Бедняжка Эльмина! Сердце кровью обливается, как подумаю о ней. Безусловно, мы должны сделать все что в наших силах, чтобы помочь ей, но я не совсем уверена, сумеем ли мы.
— Надо хотя бы попытаться, — заключила Дирдрей.
Покинув комнату для завтрака, Эльмина что было духу побежала к конюшне.
Хотя ей строго-настрого запретили появляться за столом в одежде для верховой езды, она утром так много времени проводила с лошадьми, что не успевала переодеться и постоянно нарушала требование матери.
Вообще-то она ничего другого и не надевала с момента пробуждения; только вечером переодевалась к обеду.
Поэтому сейчас ей предстояло по пути в конюшню забежать в холл и надеть шляпку для верховой езды, дожидавшуюся ее на стуле рядом с перчатками и кнутом.
Первым попался ей на глаза совсем молоденький, немного глуповатый конюх, остановившийся на минуту, чтобы поправить спадающие на лоб волосы, а затем продолжить уборку мощенного булыжником двора.
Ей нужен был другой конюх, и Эльмина вошла в помещение, надеясь обнаружить его там.
Работник, которого она искала, щеткой чистил ее Звездочку. Казалось немного странным, как здесь, в этой обыкновенной английской конюшне, служил конюхом самый настоящий китаец.
По крайней мере все считали его китайцем, да и звали его как-то по-китайски — Чанг, хотя в действительности мать у него была из Японии, а отец — голландец.