А потом я заметил торчащее из её спины лезвие.
— Давай! — снова закричала она, повернув голову через плечо.
Совсем рядом грязно выругался сквозь зубы Кэп, честя Белинду последними словами. Интересно, они спали, пока Варрок в тюрьме?
Дьявол, что за чушь лезет в голову!
Кэп вынырнул из-за мусорного бака и замер где-то за моей спиной.
Придётся использовать магию. Бель смотрела на меня через плечо, бледная и яростная. А позади стоял Кэп, готовый разрядить в меня обойму, если я не сделаю то, что должен.
Я и так уже промедлил слишком долго.
Прости, парень!
Мои пальцы коснулись головы куклы, и я на секунду дал болванке серьёзное скуластое лицо полицейского мага. В ладонь скользнула игла из тайника в рукаве — и прошила тряпичную грудь.
Не думать о том, что убил своего. Не думать о том, как буду смотреть в глаза его и своим коллегам. Потом. Если доживу.
Парень рухнул на землю, увлекая за собой Белинду.
— Так их, уродов! — прорычал Кэп. — Теперь за тенью! Сила и воля!
— Сила и мощь, — заученно отозвался я.
Мастер тени не заставил за собой бегать. Тени вздыбились, принимая подобие человеческих фигур, но тут Кэп расхохотался и бросил в сторону силуэтов что-то небольшое и увесистое. Это что-то глухо стукнулось об асфальт и тут же вспыхнуло яростным сиянием.
— Глаза! — запоздало крикнул Кэп.
Но поздно. Я будто ослеп и даже оглох, так много было вокруг нестерпимо белого сияния.
Когда я снова обрёл способность видеть и слышать, Кэпа рядом не было. Он сцепился с магом возле куба. Они катались по покорёженному асфальту с утробным рычанием.
Кэп, видимо, приложился к запасам Веры и накачался усилителями. Я понял, что он задумал, и успел отвернуться, но мерзкий хруст, с которым Кэп вырвал руку мага, не услышать было нельзя.
Я сунул руку в карман, достал болванку. Представить Кэпа легче лёгкого. Мы ведь бок о бок жили почти полгода.
Опоздал. То, что я услышал, нельзя описать. Но теперь я знаю, с каким звуком от тела отделяется голова. Потом она покатилась по асфальту, а Кэп захохотал как ненормальный. Впрочем, почему — как? Он и есть псих.
Меня замутило, но пустому желудку нечего было выдать.
— О, началось! Я активировал взрыватель!
Создание артефактов члены Абсолюта порицали. Но сами артефакты активно использовали. Ради великой цели — можно, как пояснил мне однажды Кэп.
— А где ещё один? — спросил я.
— Попался в ловушку Бель, — оскалился тот. — Надеюсь, ей с того света было смешно глядеть, как его размотало по переулку.
Я уже не слушал. Смотрел на чёрную стену куба.
Стена пошла трещинами. Завибрировала. Сильнее. Ещё. Гул усилился. Трещины стали шире.
— Берегись!
Кэп дёрнул меня, роняя на асфальт, — вовремя: стена разлетелась мелкими осколками. Я закрыл голову руками, вжался в серое полотно дороги. Осколки свистели и, кажется, выли, взрезая воздух.
Внезапно всё стихло, и я осторожно приподнял голову. Темнота куба оказалась слишком густой для слабых фонарей.
— Господин... — прошептал рядом Кэп.
Тут я услышал. Шаги. Неторопливо чеканя шаг, он шёл к нам из глубины своей темницы. Остановился на самой границе света, незримый, но уже ощутимо прекрасный.
Я смотрел. Неотрывно, напряжённо. До боли. Я видел его только на фотографиях и в записи: он в тюрьме уже три года. За это время из всех ячеек Абсолюта осталось всего одна: кого-то переловили, кто-то погиб в самоубийственных операциях, кто-то передумал умирать за идеи.
Абсолют призывает бороться с засильем чистых магов, занимающих важные посты и имеющих огромные состояния. Блага для неимущих. Перспективы для обычных. Смерть для чистых. Лишь магам разума позволено жить и служить людям. Редким кукольникам и таким, как Варрок, — менталистам, способным подчинять чужой разум.
Варрок сделал шаг, выходя из тени, — и я замер. Из ослабевшей руки выпала “болванка”, а в голове не осталось ни единой мысли.
Нет подходящих слов, чтобы сказать, какой он, господин Варрок. Все фотографии похожи на него примерно как подёрнутое рябью отражение солнца на воде на само светило.
Он поймал мой взгляд — и мне захотелось жить для него и умереть с его именем на губах. Я задохнулся восторгом, не смея дышать. Он улыбнулся, позволяя мне быть, и я закашлялся, пытаясь выровнять дыхание. Вот почему все они шли за ним. Умирали и убивали ради него.
Он сделал ещё четыре шага и оказался надо мной. Длинные золотые волосы, внимательный взгляд, совершенное лицо.
— Я очень рад, дети мои. Мои прекрасные сыновья, вы не забыли обо мне.
Как можно забыть такого, как Варрок?
Живого бога Абсолюта.
Террориста и убийцу.
Он невозможно, невероятно прекрасен.
Он организатор погромов и избиений.
Он источник света, он знает, как правильно. Он всё знает.
Я смотрел в слегка прищуренные синие глаза — и ощущал, что Варрок мне ближе отца и матери, дороже принципов, ценнее жизни. Не имеет значения управление и закон. Всё это просто слова, а Варрок — это божество. Разве можно спорить с ним?
Мысли о его преступлениях блёкли и растворялись. Оставался лишь чистый восторг от присутствия живого бога. Жить и умереть для него. Жить и умереть для него. Жить и умереть...
Он наклонился и протянул руку. Я, обмирая от восторга, коснулся его ладони. Он сжал мои пальцы и помог мне подняться.
— Как тебя зовут, сын мой? — низкий приятный голос хочется слушать и слушать.
— Д... Дэн, — заикаясь ответил я.
— Нет, — он покачал головой. — Назови настоящее имя? Кто ты?
— Даниель Симон. Агент под прикрытием. Кукольник.
Рядом выругался Кэп, но это ничего не значило.
— Как мило! — улыбнулся господин Варрок. — Ты мне пригодишься.
— Но он же коп! Позвольте я прикончу этого ублюдка!
Варрок вскинул руку, и Кэп тут же заткнулся.
— Ты кукольник? Ещё милее. Выброси пока свои заготовки.
Я почти ничего не соображая, опустошил карманы и поясную сумку: “болванки”, тряпки, иглы — всё полетело на испачканный кровью асфальт. Я беспомощен. Беззащитен. И еле осознаю это.
— Ты пойдёшь со мной, Даниель. Ты ведь даже не знаешь, что я могу на самом деле, не так ли? Смотри.
Варрок повернулся к Кэпу и сказал с чарующей улыбкой:
— Умри. Умри ради меня и ради Абсолюта.
Кэп радостно улыбнулся, вскидывая пистолет к виску.
— Нет, не так, — остановил его Варрок.
Кэп уронил пистолет и вцепился себе в горло. Царапал кожу, пытаясь вогнать ногти и пальцы поглубже. И продолжал улыбаться, с обожанием глядя на Варрока.
— Не надо. Хватит.
— Он лишний свидетель, Даниель. О том, что я на свободе, полиция уже знает, но вот о том, что я знаю о тебе, пусть не знает никто. Смотри, как слаб человек.
Я не мог отвести взгляд, потому что он велел мне смотреть, но старался сосредоточиться на одежде Кэпа, а не на том, что он делает. Если Варрок так поступает со своими, то что он способен с чужаками?
Безумие. Это безумие. Держись за это слово, держись за него, пока можешь.
Варрок повернул голову ко мне и сказал:
— Вместе мы сможем так много. Ты же можешь убивать на расстоянии, верно? По фото, по записи, где видно лицо, верно?
Я кивнул.
— Прекрасно!
Кэп упал, заливаясь кровью и судорожно дёргаясь, но Варрок даже не шелохнулся. Он смотрел на меня и безмятежно улыбался.
Сквозь непостижимый восторг от его близости, сквозь счастье от его внимания и немое обожание фанатика еле-еле пробивалась мысль. Он безумен.
Его нужно остановить.
Но как? Наброситься на него я не в силах. “Болванки” на асфальте — стоит наклониться за ними, он всё поймёт.
— Противишься? — слегка нахмурился Варрок.
И я осознал тщетность своих попыток. Кто я против него? Как осмелился даже подумать что-то против воли живого бога? Кто он и кто я? Жалкий неудачник. Ничтожество.
— Склонись передо мной.
Повинуясь его голосу я рухнул на колени. Хотелось выть и биться головой о дорогу. Слаб человек. А я ещё слабее. Предатель. Убийца.
Варрок врывался в мои мысли, выдёргивая те, что я хотел бы спрятать даже от самого себя.
Детский страх темноты. Я не могу пойти в туалет: там живёт бука. Он съест меня. Точно съест!
Мёртвый предатель Абсолюта. “Болванка” с иглой в груди в мокрой от пота руке.
Проваленный экзамен в старшей школе. Отец отворачивается: “Я разочарован”. Мать пожимает плечами: другого и не ждала.
Мёртвый полицейский маг, упавший с крыши машины. Мёртвая Белинда с ненавистью, застывшей в остекленевших глазах.
Моя девушка уходит к моему другу. Так пошло. Так больно. Двухнедельный запой. Пьяная драка.
Похороны отца. “Полицейский, какой позор! Ты всегда был разочарованием!” — говорит мать сквозь чёрную вуаль.
Убитый Кэпом маг, которого я мог спасти. Мёртвый Кэп с разорванным горлом.
Ничтожество. Слабак. Ты ни на что не способен. Всё, что тебе остаётся, — корчиться на грязном асфальте и плакать.