Песец усмехнулся:
— Нет, не посчитал. Кто же их все посчитает?
— Но Мудрый Тюлень всех рыб в своём море сумел посчитать, — возразил мальчик.
— Он в море правит, там его царство, значит, всё-не всё, но многое ему там ведомо.
— Тогда, может, старая Ы’льян тоже знает, сколько у неё снежинок на берегу моря?
Песец кивнул:
— Наверное, знает. Но она не знает, сколько там, наверху, звёзд. Это никому не под силу, даже ей.
Сказал — и был таков.
Делать нечего, пошёл Мэмыл к старой Ы’льян.
— Ну, — говорит она, — сдаёшься? Замёрзнуть тебе тогда насмерть в моём царстве! Сколько звёзд на небе?
— Столько же, сколько снежинок на берегах большого северного моря! — заявил Мэмыл.
— Не может такого быть! — закричала старая Ы’льян.
Выскочила из своего жилища, задрала голову и давай звёзды считать.
— Одна... Две... Три…
Ждал-ждал Мэмыл, когда она посчитает, да не дождался.
Олень Кривые Рожки ему и говорит:
— Видимо, долго старая Ы’льян звёзды считать будет, а мы с тобой пока Весну найдём.
Снял Мэмыл ключ с пояса хозяйки снегов, а они и не заметила: знай, всё приговаривает:
— Тысяча триста пять... Тысяча триста шесть... Тысяча триста семь…
Ходили они по дому старой Ы’льян долго-долго, пока Олень чутким носом не почуял тонкий аромат цветущих луговых трав.
Мотнул рожками в правую сторону:
— Туда нам идти надо.
Так и нашли Весну.
В коридоре перед большущей дверью снег и лёд подтаяли, запахи трав и цветов голову кружат, слышно, как стучит капель и чирикают птички. Отворил Мэмыл дверь, а оттуда теплом повеяло да светом ярким так ослепило мальчика, что он зажмурился.
Почуял только, как кто-то коснулся его макушки, от чего Мэмылу враз тепло да весело стало. А потом услышал:
— Спасибо!
Открыл глаза, а Весны и след простыл.
Пошли Мэмыл с Оленем домой, и всюду видно: Весна пришла. Исчезают сугробы, наливается ярко-голубым сиянием небо, поют-заливаются птицы.
Красота!
А старая Ы’льян так и считает звёзды: не пытается больше Весну запереть, потому в свой черёд все сезоны и приходят. Как собьётся Ы’льян со счёту, сердится, тут повсюду метели да бураны случаются. Как устанет, так вздохнёт печально, и повсюду снег валить начинает.
Царь же с богачами, силачами да мудрецами спорили-спорили, почему весна пришла, да так и не решили ничего. Велел царь по всем краям искать того удальца, который Весну вернул, и Мэмыл о тех поисках да награде в полцарства слышал, да только зачем ему полцарства, когда у него и так всё есть.
Как волшебник Лайн экзамен сдавал (фэнтези)
Перед экзаменом по трансформации я волновался так, что не смог заснуть. Оно и понятно: с этим предметом у меня не ладится совсем. И, кажется, профессор Чизл меня за это ненавидит. Каждый раз, когда я делаю что-то не так, он морщится и выдаёт какое-нибудь кислое замечание, после которого хоть беги из Академии прочь.
А на экзамене будет не только Чизл. Там будет целая комиссия! И раскритикуют они меня просто в пух и прах. Может, притвориться больным и не идти на экзамен? А толку-то? Сдавать его всё равно придётся, а если комиссия соберётся во второй раз персонально для меня, то меня точно сожрут!
Но как же не хочется слышать в свой адрес нелестные, злые слова!..
Так и промучался до самого утра пустыми переживаниями, и на экзамен пошёл вялый, уверенный в своей неудаче.
У самой башни Академии я заметил печальную старушку — ветхую-ветхую, грустную-грустную. Я хотел пробежать мимо: всё-таки экзамен вот-вот, но не смог. Старушка выглядела так, словно никто в целом мире не мог ей помочь. Или не хотел.
— Бабушка, вы чего грустите? — я остановился перед старушкой.
Та вздохнула и прошептала:
— Есть очень хочется, внучок...
— Кхм, давайте я куплю вам вон в той лавке пирог!
— Нет, внучок, пирог мне не по зубам...
— Так он мягкий, бабушка, честное слово! Начинка — просто праздник для желудка! И сырная хороша, и с мясом, и с картофельным пюре. А сладкие пироги там каковы! — я чуть слюной не захлебнулся, хотя только что плотно позавтракал.
— Так денег нет...
— Я куплю! Вам с чем?
— Вот с сыром бы... и с яблоками...
— Хорошо!
Времени до начала экзамена совсем чуть, но заскочить за парой пирогов я успею.
Как назло, в лавке было людно. Пять покупателей, и каждому — каждому! — надо было и пирог, и булок, и хлеба, и поболтать с очаровательной девицей за прилавком.
Я извёлся весь. Если ещё и опоздаю на трансформацию, то, того гляди, меня самого во что-нибудь трансформируют. Но нельзя же сначала пообещать голодной бабульке еду, а потом убежать!