Я поднял брошенный нож и отбежал в сторону — "сова" не стала лететь за мной, знай только зыркала мне вслед. Эта схватка наверняка привлекла внимание других тварей. Значит, идти сюда с людьми никак нельзя. Словно подтверждая мои мысли, вдалеке, со стороны города, послышались визгливые крики и жуткий рёв, перемежаемый надсадным рычанием.
Итан, Чокчок и девочки стояли там же, где я их оставил. Я помотал головой в ответ на безмолвные вопросы своих спутников.
— Придётся обходить лесом.
Брат с тревогой глянул на мою окровавленную руку. Рана неглубокая: повязка из чистой ткани — и всё будет в порядке. Главное, чтобы запах крови не привлёк тварей, остальное ерунда.
Далеко в чащу забредать не стали: отошли от дороги на пару километров. Должно хватить.
Уставшую Мари Чокчок взял на руки, и девочка задремала. Джун мужественно топала рядом с нами. Ей явно тоже хотелось к кому-нибудь на руки, но Чокчок занят, Итан ещё мальчишка, а сквозь повязку на моей руке выступала кровь.
Через час пришлось сделать привал: похолодало. Или просто мы наконец начали чувствовать холод.
Развели костёр. Деревья, кусты, трава — всё здесь казалось обычным. Зло губит то, что близко человеку, и необжитый лес пока безопасен. Но кто знает, скоро ли монстры сожрут всех и всё в опустевших деревнях и городах и разбредутся кто куда?
Сварганили отвар из зверобоя, листьев липы и лесной земляники. Я наткнулся на орешник, так что мы немного подкрепились. Чокчок ломал жёсткие скорлупки для девчонок и рассказывал им про белочек.
Итан смотрел на них пристально и хмуро, но, едва заметив мой взгляд, отвернулся.
Я сходил за дровами, потом сполоснул ведро в ручье и набрал свежей воды. Итан проверил её, ещё когда мы готовили отвар. Отнёс воду к костру, а потом вернулся к ручью и наскоро помылся в холодной воде. Хотелось забраться в ручей и не вылезать, пока не сотру слой кожи, пропитанный слизью, грязью, кровью и отчаянием. Но нельзя надолго оставлять своих. Нужно ещё отстирать рубашку и свёрнутое одеяло, которое вместе со мной побывало в реке и теперь сильно пахло гнилью.
Развесив одеяло, я уселся рядом с братом напротив Чокчока и девочек.
Когда Джун и Мари, накрытые сухим одеялом, задремали, пристроившись по бокам пьяницы, Итан тихонько сказал:
— Без них мы бы быстрее дошли.
— А без монстров — ещё быстрее, — я усмехнулся, желая превратить его слова в шутку.
Но Итан уставился на меня без тени улыбки.
— Да. Верно. Ты спи, брат. Я постерегу.
Когда я проснулся, он сидел в той же позе и смотрел в огонь. Велел ему размяться, отдал свой амулет и отправил в кусты. Повесил ведро над костром и задумался. До деревни в обход да со скоростью Джун идти почти целый день — нужно запастись едой.
К пробуждению девочек мы с Итаном собрали орехов. Чокчок, как оказалось, умеет острожить рыбу: он заточил длинную палку и сноровисто добыл четырёх рыбин.
Без соли рыба была так себе, но мы ели, искренне благодаря Чокчока за каждый кусок.
У самой деревни нас нагнала странная тварь. Длинное тело, восемь когтистых лап, змеиная морда с зубастой пастью и увенчанный жалом гибкий хвост. Несмотря на угрожающий внешний вид, она не спешила напасть. Обходила нас кругами, словно любуясь. Мари испуганно прижалась к Чокчоку, а Джун спросила: смогу ли я убить эту зверюгу, если она нападёт, и, услышав "да", совершенно успокоилась. Чокчок тоже не волновался: мол, не бежит на нас — и ладно.
Мы с Итаном провожали тварь взглядами, готовясь к атаке. Меня особенно настораживали её глаза: зелёно-жёлтые, круглые, с кошачьими зрачками, они смотрели на нас почти разумно. С любопытством. На секунду тварь замерла, чуть наклонив голову, и я был уверен, что сейчас услышу невозможное — её голос. Но нет. Она снова принялись обходить нас туда-сюда и, побродив вокруг ещё с полчаса, утекла в лес.
В деревне не было никого. Ни людей, ни тварей. Даже трупы на улицах и в домах не валялись. Удручающая тишина. Пугающая. Но защитные амулеты не светились и не нагревались — значит, опасности нет. Что ж, должно же нам и повезти наконец.
Мы обзавелись сменной одеждой. Вряд ли она понадобится местным жителям. Я оставил Итана охранять наших спутников и прошёлся по домам. Нашёл четыре фляги, набрал воды из колодца, взял сухарей, вяленного мяса и сыра.
Чокчок изрядно оживился, увидев, что я принёс. Возжелал пойти и поискать настойку, наливку или самогон. Чтобы взбодриться.
— Иди, — я пожал плечами. — Но один. Мы оба останемся здесь. Наши амулеты тоже.
— И правда: уходи, — добавил Итан. — И можешь не возвращаться.