— Она уехала из города, потому что ей нужно было уехать и доказать свою правоту. И у нее это получилось. Но даже несмотря на то, что девушка вернулась успешной, заслуженных похвал не услышала. Если бы ее мать просто сказала ей, что гордится ею…
— Тебе очень нравится Уиллоу, не так ли?
Я растерянно посмотрела на Холли. Она вызывающе уставилась на меня, скрестив руки.
— Ну? — потребовала новобрачная.
— Конечно, да.
— Ты любишь ее?
Я покачал головой.
— Она вернулась в город всего несколько дней назад. Еще слишком рано об этом думать, да и разницы никакой. Ты же знаешь, что завтра Уиллоу снова отчалит.
Холли все еще изучала мое лицо, ее глаза были острыми.
— Твоя сестра когда-нибудь вернется из Австралии? Было больно, когда она так внезапно уехала?
Раздраженно взмахнув руками, пробормотал.
— Как разговор об Уиллоу превратился в психоанализ меня? Это единственная проблема этого города. Все слишком много знают о делах друг друга.
Холли поймала мою руку, не давая мне отойти.
— По крайней мере, скажи Уиллоу, что ты чувствуешь к ней, Люк.
— Зачем? Ты была там, когда я приехал за ней на выпускной. Ты хочешь, чтобы это повторилось? Мы оба знаем, что она уедет отсюда при первой же возможности, которая ей представится.
— Возможно, она решит остаться.
Я тяжело вздохнул.
— Этого никогда не случится.
— Смотри, — Холли кивнула мне через плечо, и я повернулся.
Мэр, должно быть, решила поговорить с Уиллоу, потому что она отвлекла свою дочь от школьных друзей. Речь велась серьезно, и я увидел, как Уилли несколько раз кивнула, прежде чем отвернуться.
Затем мэр протянула руку и взяла дочь за руку. Уиллоу выглядела испуганной. Она улыбнулась матери и что-то сказала в ответ. К моему удивлению, мэр Бьюкенен порывисто обняла свою родную кровь. Это были едва ли объятия.
— Ух ты, — прошептала Холли. — Это было неожиданно, — она издала недоверчивый смешок. — Я боялась, что они никогда не помирятся.
Уиллоу и ее мать обменялись еще несколькими словами, затем мэр удалилась, чтобы поговорить с кем-то еще, а я направился к ее дочери. Она выглядела потрясенной, но одарила меня смущенной улыбкой.
— Мама ведет себя странно, — сказала она. — И хорошо. Странно мило. Она сказала, что скучала по мне и была рада, что я вернулась на свадьбу. Ты можешь в это поверить?
— Вообще-то, могу. Может, она и не умеет этого показывать, но она любит тебя, Уиллоу.
— А еще раньше Холли сказала мне, что рада, что я сломала крышу, потому что снег выглядит так хорошо. И даже заявила, что ей следовало бы нанять меня для оформления своей свадьбы, — Уиллоу подняла на меня ошеломленные карие глаза. — Сейчас ведь еще декабрь, верно? А не День апрельских дураков?
— Я рад, что они обе наконец-то признали, какая ты замечательная.
— Даже с моим проклятием Сан-Данте сегодня у меня странно хороший день.
Я положил руки ей на плечи.
— Нет никакого проклятия. Ты здесь так же успешна, как и в Вегасе.
Она улыбнулась.
— Хочешь шампанского? Я хочу отпраздновать.
— Пошли, — мы взяли в баре пару бокалов и нашли место среди толпы.
— За Холли и Руди, — сказала Уиллоу, звеня своим бокалом о мой.
— И за то, чтобы тебя часто благодарили, — я сделал глоток сладкой жидкости.
— Ты когда-нибудь жил где-нибудь, кроме Сан-Данте? — спросила она.
Я покачал головой.
— С тех пор как уехала сестра, мои друзья в этом городе стали моей семьей. Я не хочу их бросать, а если перееду, то моя карьера сделает большой шаг назад.
Она задумчиво кивнула.
— Знаешь, что странно?
Я приподнял бровь.
— Арестовать эльфа, который оказался беглым спутником с выпускного?
Она усмехнулась.
— И это тоже. Но еще и то, что завтра не хочется уезжать. Я думала, что буду считать минуты, но, если бы в Вегасе не было запланировано множество рождественских мероприятий, возможно, даже захотелось бы задержаться здесь подольше.
Я хотел, чтобы она осталась.
Но лишь отвернулся, кивнув знакомым в толпе и сделав еще один глоток своего напитка.
У Уиллоу была целая жизнь в Вегасе, и ей было к чему вернуться. Возможно, у нее сегодня неожиданно хороший день, но я не собирался придавать этому слишком большое значение.
Как только девушка уедет, все будет кончено. Притворяться, что все иначе, означало бы только напрашиваться на разочарование.