Я фыркнул.
— Ты когда-нибудь влюблялся?
Он начал качать головой, потом потер затылок, словно раздумывая.
— Ну, однажды мне показалось, что я влюбился. Но это было очень давно. Я был еще ребенком.
От любопытства вскинул бровь.
— Кто-то в школе?
— Помнишь, я встречался с Карлоттой Уотсон? — по его лицу медленно расползлась ухмылка, которую можно было назвать только озорной. — Дочь Трикси Уотсон, заклятого врага моего отца.
— Карлотта? Точно, я помню. Поговорим о раздувании пламени войны.
— Мы встречались до того, как наши родители стали врагами. Представляешь, если бы мы сейчас снова начали встречаться? — он рассмеялся. — К счастью для папы и Трикси, этого никогда не случится.
— Почему?
— Она живет в Лос-Анджелесе и возвращается в Сан-Данте примерно так же часто, как и Уиллоу. Но даже если бы она жила здесь, были бы более важные дела. Например, уничтожить Сантино и всех остальных членов картеля, — выражение его лица было таким решительным, что мне пришлось задуматься, не было ли это дело для него личным. Может быть, причина, по которой он так отчаянно хотел их уничтожить, как-то связана с его загадочными шрамами.
Чем бы ни была вызвана его решимость, выражение лица заставило меня почти пожалеть членов картеля, которые даже не представляли, что их ждет. Если бы я был плохим парнем, то точно не хотел бы, чтобы Мейсон приближался ко мне.
— Ты прав, работа, которую мы делаем, очень важна, — сказал я. Ощущение пустоты со временем пройдет. Через несколько недель или месяцев возможно удастся не думать об Уиллоу так много.
— Поймав Сантино, ты почувствуешь себя намного лучше.
Я хрюкнул что-то, что можно было расценить как согласие.
— Эй, а что случилось с тем полицейским, который задрал платье Уиллоу на свадьбе? — спросил Мейсон. — Как его зовут? Гас?
— Его отстранили от работы на время расследования. Но я тут поспрашивал и обнаружил еще несколько женщин, которых он домогался. Я собираю их показания, чтоб, как минимум, вышвырнуть из полиции. А скорее всего, приговорят.
— С более заслуживающим парнем такое и должно было случиться, — Мейсон направился к двери. — Приходи и поешь с моей семьей, Люк. Я не приму отказа. Ты не можешь провести Рождество в одиночестве.
Я на мгновение уставился через окно на пустую гостиную Сантино, а потом сдался.
— Хорошо. Спасибо. Я приеду на час-другой.
Взяв свою машину, проследовал за Мейсоном к дому его отца. Он не был украшен к Рождеству, за исключением одной вещи. На маленьком дворе перед жилищем его отца стоял большой надувной Санта.
Только Санта лежал на боку и наклонялся. И его штаны были приспущены.
Усмехаясь, я вышел из машины.
— Санта пристает к дому Трикси?
Мейсон помрачнел.
— Понятия не имею, где папа достал эту уродливую штуку, но, возможно, мне придется саботировать его доступ в Интернет.
Я снова захихикал, глядя на ликующую ухмылку на лице Лунного Санты. Это действительно был шедевр надувного искусства.
— Это месть твоего отца за выходку Трикси со снегоуборочной машиной? — поинтересовался я.
Мейсон хмыкнул.
— Видишь эту штуку на крыльце Трикси?
— Что это? — поднявшись по ступенькам, я прищурился и посмотрел на устройство.
— Автоматическая метательная машина для собак. Трикси набивает машину шариками с водой и пускает их.
Едва он успел произнести эти слова, как дверь Трикси распахнулась, и она вышла на крыльцо в огромном, струящемся белом платье с золотым обручем, прикрепленным над головой, как нимб. Она тащила большое, тяжелое на вид ведро и остановилась, глядя на нас.
— С Рождеством, миссис Уотсон, — позвал Мейсон.
— Счастливого Рождества, мэм. Я помахал ей рукой.
Трикси опустила ведро и пристально посмотрела на нас.
— Люк Пенн? Поскольку ты не Леннокс, я даю тебе несколько минут, чтобы ты убрался из зоны видимости. Но вы не должны оказаться на крыльце, когда моя машина снова заработает. На этот раз я не буду заряжать ее водой, — ее тон намекал, что в ведре находится нечто гораздо худшее.
Может, она и была одета как ангел, но сходство было не более существенным.
— А что насчет меня? — спросил Мейсон. — Я не давал вам повода стрелять в меня.
— Ты — Леннокс, — огрызнулась Трикси. — А твой отец — жалкий старый пердун-стукач.
Повернувшись ко мне, Мейсон закатил глаза.
— Нам лучше войти в дом.
Трикси потопала обратно в дом, а Мейсон открыл переднюю дверь дома своего отца. До меня донеслись звуки мужского смеха и восхитительный запах готовящейся еды. Негромко играла музыка, а прихожая была украшена рождественскими огнями. В помещении было тепло и уютно, и у меня сразу же сжалось в груди.