Голова Чарли лежала на коленях Пулес, и девушка ласково трепала его черные, вьющиеся мелким бесом волосы. Чарли щурился и улыбался.
- Как же мне хорошо с тобой, моя Масяндра, - тихо проговорил он, хитро приоткрывая один глаз.
- Кто, кто? - Пулес крепкими пальцами вцепилась ему в мочку уха.
- Ай! Больно же! - вскрикнул Чарли, резко вскакивая. - Ты чего?
- А ты чего обзываешься? - фальшиво надулась девушка. Но глаза ее задорно блестели.
- Я разве обзываюсь? - Чарли лукаво подмигнул ей. - Это я любя. А что обидного в "Масяндре"? По-моему, тебе идет. Разве нет?
- Сам придумал? - Пулес искоса глянула на него.
- Ага, - кивнул тот. - Само в голову пришло. Что-то большое, белое, лохматое... И постоянно рычит.
- Ах, так? - девушка повалила Чарли на теплый бетонный парапет, и придавила локтем сверху. В нескольких сантиметрах от них крыша здания обрывалась пропастью в пятьдесят этажей, но этот факт ребят несколько не смущал. Скорее наоборот, придавал их коротким встречам немного остроты.
С крыши здания учебного центра открывался изумительный вид на Оазис, - крохотный клочок живой природы, не тронутый человеком, но запертый им в тесное кольцо цивилизации. Скудная память о непроходимых джунглях, некогда занимавших большую часть планеты, своего рода заповедник. Но с орбиты Оазис выглядел всего лишь крохотной клумбой, разбитой у крыльца Разума.
То место на крыше, где сидели Чарли и Пулес, было особенным. Если долго-долго смотреть только прямо, поверх колышущихся далеко внизу белесых крон, высотные здания из стекла и бетона на периферии зрения вдруг растворялись, а бетонный парапет становился нагретой солнцем скалой. Мир распахивался, становился бескрайним, чистым, просторным, диким. Таким, каким его застали первые колонисты. И даже тянущееся до самого горизонта серое поле космодрома за спиной превращалось в тихое спокойное море, а ровные ряды боевых крейсеров становились мирно спящими диковинными животными.
Это был их мир, существующий только для двоих подростков, временное убежище от скучной суровой действительности. Вот только небо в этом мире по-прежнему оставалось беззвездным.
- Ты хотел бы снова увидеть звезды? - вдруг спросила девушка. Легла рядом с Чарли, и мечтательно уставилась в серую высь. Где-то там, за непроницаемой пеленой смога, пряталось тусклое размытое пятнышко малой луны. - Я была совсем маленькой, когда включили карантинное поле. Почти не помню, какое небо было по ночам. Красивое, наверное...
- Красивое, - вздохнул парень. - Только поле вовсе не карантинное, а защитное. Какая же ты упрямая. Настоящая Масяндра.
- Не спорь со мной! - Пулес вскочила. Ее смуглое лицо, слишком светлое для коренного жителя Эбена, исказилось досадной гримасой. - Тебе же мозги запудрили, Чарли. Нас заключили в клетку, как неугомонных цепных псов. Неужели не ясно? Предал нас император! Ради союза с чужими предал!
- Так, так, - раздался рядом тихий, но в то же время проникновенный голос. - Кто тут императора всуе поминает? Ага, старший кадет Руэло и трудновоспитуемая Марнелли. Сладкая парочка.
В нескольких шагах от диффузора вентиляционной шахты стоял невысокого роста, сутулый старик с наголо выбритой головой. Мышиного цвета свободный костюм висел на нем мешком, скрывая истинные очертания фигуры. В руке старик сжимал тонкий, сверкающий хромом жезл.
- Наставник Райб, - Чарли вскочил как ужаленный. Поспешно склонил голову в знак почтения. Пулес осталась стоять безучастной. - Мы просто разговаривали. Не заметили, как вы подошли.
- Если бы заметили, то утром получили бы зачет по спецподготовке, - с серьезным видом произнес Наставник. - А так как этого не произошло, извольте разбежаться по своим комнатам. Живо!
Наставник Райб рявкнул так мощно, что Чарли непроизвольно втянул голову в плечи. Взяв Пулес за руку, потянул ее к распахнутой настежь двери аварийного выхода.
- Старый пердун, - буркнула Пулес, но Чарли сразу же прикрыл ей рот ладонью.
- Кадет Руэло, - неожиданно обратился к парню Наставник. Чарли остановился, медленно поворачиваясь. - Вы не забыли, что у вас завтра первый Контакт?
- Нет, Наставник, - голос Чарли дрогнул. Мир вдруг стал тяжелым, лег на плечи свинцовой тяжестью, потянул вниз, к грязной пыльной земле. Как вообще о таком важном событии можно забыть? Он не забыл... Он помнил, не мог спать, и именно поэтому был с Пулес здесь, на крыше, в их собственном мире грез. Искал успокоения и защиты. И ему почему-то казалось, что эта встреча была последней.
- Да вдохнет в тебя Господь частицу Гнева своего, - проговорил Наставник, указывая на Чарли жезлом. - Да будет крепко тело твое перед врагом человеческим, а движения в бою стремительны и смертоносны. Иди спать, Чарли. Светлого тебе Завтра.
Чарли на миг показалось, что с кончика жезла сорвалось что-то неуловимое, словно порыв горячего ветра. Ударило его в грудь, и разлилось по телу теплой волной. Хотя Наставник Райб и походил на доброго чародея из почти забытых детских сказок, никакого волшебства не могло быть. Это была всего лишь иллюзия, порождение фантазии. Тем более, Наставник перешел на "ты", а это означало лишь одно - он искренне верил в своего ученика. После такого уже нельзя допускать глупых и нелепых ошибок. На кону поставлена честь Наставника и жизнь кадета. Не больше не меньше.
- А вам, трудновоспитуемая Марнелли, я бы порекомендовал больше времени уделять теоретической стороне учебы, - строго произнес вдогонку девушке Наставник. - Не игнорируйте мои слова. Я к вам обращаюсь, Пулес! Пулес! Дурная девка! Я с тобой говорю! Куда пошла?!