– Самая веселая игра. – Максим подмигнул всем ребятам.
– Битва на подушках!!!
От ужаса кончики на подушке Лизы распрямились.
(– Ей это не послышалось?! Битва на подушках?!!)
Только она успела подумать об этом, как Лиза сгребла ее в охапку и схватилась покрепче за один из ее уголков…
То, что происходило следующие пятнадцать минут, надолго останется у подушки Лизы в памяти. Гулкие удары, шум, гам, детские звонкие крики, от которых закладывало уши, треск ткани, которая сдалась под натиском неуемной детской энергии, и тысячи пушинок и перьев, которые летали по всей комнате и бесшумно опускались на пол…
Спустя полчаса в руках детей остались выпотрошенные наволочки – последствие битвы на подушках. И только тогда появились родители.
– Лиза, что происходит?
– О, Боже, что Вы натворили?
Несколько гостей, которых тоже привлекли крики и визги из детской комнаты, не долго думая достали свои телефоны и начали фотографировать последствия битвы на подушках.
Именно под звуки вспышек подушка Лизы потеряла сознание.
* * *
К своему удивлению, провалявшись несколько дней в мастерской по реставрации подушек, она вернулась домой, к Лизе, которая схватила ее, сжала изо всех сил (швы еще побаливали, но подушка не подала вида), и начала кружить по всей комнате.
– Прости, прости! Я больше никогда так не буду. Честно, честно!
(– Я больше никогда не буду участвовать в битвах на подушках? – осторожно спросила подушка.)
– Нет.
На мгновение подушке показалось, что Лиза её услышала, возможно только показалось.
* * *
И это была бы только часть наград. Были еще попытки постирать ее в стиральной машинке, бесконечные химчистки, цветные фломастеры, которые пропитывали всю ее ткань, солнце, которое обжигало ее, когда в комнате не занавешивали шторы, и она лежала под его прямыми лучами, были неуклюжие руки (папы Лизы, когда ему выпадала очередь генеральной уборки), которые пытались взбить ее свалявшийся в нескольких местах пух, много чего было…
Но, самое главное, была Лиза, которая постепенно превращалась из маленькой девочки в красивую женщину, и по-прежнему любила свою подушку. Доверяла ей все свои секреты. Подушка слышала все ее разговоры по телефону, когда она лежала на ней и болтала с подружками, она прижимала подушку к своей груди, когда делала очередную запись в своем дневнике. Даже, когда Лиза впервые занималась с парнем любовью, её растрепанные и слегка влажные волосы лежали на ней, на её любимой подушке. Поэтому, она, как старый солдат, вояка, служила ей верой и правдой, и была этому бесконечно рада…
В тот день, именно эти её мысли прервало мрачное событие, и оно было самым страшным в её долгой жизни.
Лиза, уже двадцати семилетняя женщина, лежала уткнувшись в свою любимую подушку. Казалось бы, вполне привычное положение… За одним исключением: что-то больно обожгло подушку. Словно каленое железо. Проникло в самую середину. Еще никогда подушке не было так больно. Эта боль исходила от Лизы, и передавалась подушке. И подушка это чувствовала, и страдала также, как и маленькая семилетняя девочка с большими карими глазами. Именно такой ее впервые увидела подушка, и именно такой она её себе сейчас и представила. Маленькой девочкой, которая уткнулась личиком в подушку и плакала. И эти слезы больно обжигали подушку. Да, она плакала и раньше, в детстве, но то были другие слезы. В комнату тихо вошел отец.
– Лиза…
Она оторвалась на миг от подушки, оставив на ней мокрое пятно.
– Папа, почему? Я не могу, нет, я не хочу в это верить…
– Лиза, дочка…
– Папа!..
Она вновь укуталась в самое нутро подушки и зарыдала еще громче, содрогаясь плечами.
Отец осторожно сел на край кровати и провел ладонью по волосам дочери. По его щекам тоже катились слезы. Они стекали по небритой щеке и падали на подушку. А она чувствовала каждую слезинку, они как тяжелые удары, врезались в ее ткань, переворачивая весь пух внутри.
«ЗА СЛЕЗЫ В ПОДУШКУ» -
Эту медаль она бы поменяла на любую другую. Она согласилась бы участвовать в сотнях сражениях на подушках, готова была бы подставлять свои бока под руки реставратора, или под когти любой кошки в округе, но только бы не чувствовать этих горячих, как раскаленная лава, слез.