Как только меня вывели на улицу, я поняла – работу нам не поручат. Внутренняя стена торговой палатки образовывала полукруг с вбитыми в нее креплениями для цепей. Которые фиксировались таким образом, чтобы мы могли только стоять, а для того, чтобы присесть хотя бы на пол длина привязи уже не позволяла. Снаружи палатка была завешена полупрозрачной сеткой ярко-зеленого цвета, которая скорее привлекала к торговой точке внимание покупателей и случайных прохожих, чем его рассеивала. «Работорговля» – наконец, смогла понять я.
Рынок открывался, стремительно наполняясь красками, звуками, и начинал жить своей жизнью. Надо заметить, что торговые улицы оказались довольно чистыми и светлыми, меняя мое вчерашнее впечатление о городе. Напротив нас располагалась лавка, которую я определила как вариант местного ювелирного салона, а рядом с ней попадал в зону моей видимости прилавок с тканями. Там уже начали появляться первые посетители.
В нашу палатку заглядывали не в пример реже, чем в остальные. Но взгляды некоторых прохожих, особенно мужчин, не редко гуляли по нам с нескрываемым любопытством. С долей восхищения задерживались на мне, и такое внимание меня смущало, если не сказать большего, оно откровенно пугало и заставляло нервничать.
Но вот и первый покупатель.
Солидный мужчина, зайдя в лавку, тут же был захвачен в объятья ее хозяином. Они обменялись несколькими фразами, после чего продавец обратил внимание гостя на одну из девушек. Рабыни – а теперь уже без сомнений можно было это утверждать, что именно ими мы являемся, – вели себя по-разному, некоторые отстраненно наблюдали за происходящим вокруг, не проявляя заинтересованности, даже когда их рассматривали. Другие же пытались «строить глазки» покупателю, явно желая отсюда как можно скорее выбраться. Я стояла через одну от очередной рассматриваемой претендентки, и меня вдруг со всей ясностью обуял страх, смешанный с отвращением. Как чувствовала, на ту, что разделяла нас, покупатель не обратил ни малейшего внимания, а заметив меня начал целенаправленно двигаться ко мне. Но неожиданно резкий окрик продавца:
- Нимарн, – и в более мягкой форме добавленные слова, – туэргон рари, – видимо, все же заставили его передумать.
Он только обернулся в мою сторону и с явным сожалением поцокал языком.
«Ффух! Пронесло…» – мысль громом раздалась у меня в голове, и я поспешила отвернуться от того, что в дальнейшем здесь происходило. Кого из девушек все же купили – меня сейчас совсем не волновало. Потому что именно в этот момент меня вдруг со всей ясностью, накрыло осознание насколько же мое положение в этом мире ничтожно. Пытаясь взять себя в руки, я стала отстраненно смотреть в самую дальнюю точку из возможного для меня обзора. А от досады закусила нижнюю губу до крови, чтобы не взвыть от злости и безысходности. Кулаки сжала до хруста в костяшках пальцев, но слезы все же навернулись на глаза. Прошло еще некоторое время, прежде чем мне все же удалось успокоиться.
И тут я машинально обратила внимание на отличающегося от большинства жителей прохожего. Он шел не торопясь, словно ничего не ища, мужчина просто прогуливался, глубоко задумавшись о чем-то своем. Он был высок и строен, как и большинство местных, но его выделяла явно более дорогая одежда, судя по камням, украшающим воротник и обшлаги рукавов его легкого сюртука. Кроме того, высокородного в нем выдавала важная и уверенная походка – от него исходил своеобразный шарм.
Проходя мимо лавки, в которой мы продавались, мужчина резко обернулся и пристально посмотрел прямо мне в глаза так, словно стараясь что-то прочесть в них. Меня удивило, что он не выискивал меня глазами среди всех, стоящих рядом со мной женщин, как это делали другие. Он поднял свой взгляд четко на меня, словно я вообще единственная стояла посреди этой лавки. И в моей голове пронеслась мысль: «Ну что ж… Кажется, ты и есть мой покупатель», – наверняка это отразилось на моем лице ехидной, досадной ухмылкой, потому что в его взгляде промелькнуло неподдельное удивление. Мужчина подошел ко мне вплотную и, взяв за подбородок, начал всматриваться в мое лицо, проводя большим пальцем руки по щеке. Затем он облизнул свои отчего-то пересохшие губы, внимательно посмотрел на мои уши. И отчего-то начал странно качать головой, словно не веря своим глазам.