В таком виде он нес меня по центральной лестнице на второй этаж, затем поставил меня на пол перед дверью одной из комнат и открыл ее передо мной. Как оказалось, она вела в огромное помещение. И я вошла, поражаясь роскоши, которая передо мной предстала. Отделка была выполнена в серо-белых тонах, с добавлением черного орнамента. Что он привел меня в свою спальню, я поняла, когда увидела впечатляющих размеров кровать.
Пока знакомилась с убранством его покоев, хозяин подошел сзади и обнял меня, слишком откровенно и крепко, чем я могла бы позволить при столь не долгом знакомстве с мужчиной при других условиях, на своей родной планете, будучи ни его рабыней, а той, кем я являлась там. И вдруг меня пронзила догадка: «В купальню меня отвели для этого? Возможно, он снял меня всего на несколько дней?! Но даже если все же купил, уж больно довольной была рожа продавца… Но похоже, что все равно лишь для того, чтобы развлекаться со мной, как с постельной игрушкой» – и эта мысль мне была отвратительна, мне было больно осознавать свое положение в этом мире.
А мой владелец тем временем начал целовать мою шею, вдыхать аромат волос, и вопреки здравому смыслу отчего-то мне это нравилось. Осознание его полной власти надо мной вызывало одновременно две противоречивые эмоции и мысли. Во-первых, задевало мое самолюбие и это меня заставляло сопротивляться и бунтовать, но осознание возможных последствий – останавливало. Во-вторых, его близость и сила были в то же время настолько притягательны, что мне хотелось своей полной капитуляции. Неожиданно, но в этом мужчине мне мечталось видеть своего защитника, которому могла бы довериться в чуждом и не понятном для меня мире. Но! Если бы это происходило на равных правах, а я здесь была бы не в качестве экзотической рабыни!
А его поцелуи тем временем все больше стирали грани этих противоречивых мыслей, и наши прижатые друг к другу тела, трепещущие желанием сокровенного соития, вовсе мутили рассудок.
– Айн хаяни, кайн мирай? – Я не понимала, что он спрашивает, таким нежным голосом, с легкой хрипотцой, выдающей его сексуальное возбуждение. Но вопрос был адресован мне. И я ему ответила еле слышным шепотом, сорвавшимся с губ нежным стоном:
– Да-а-ах, – не думаю, что он меня понял, но повернул к себе лицом, и земля под ногами закружилась от его поцелуев, от его горячего дыхания, щекочущего мою кожу, от бесконечной череды его нежных прикосновений.
Я растворилась в своих ощущениях, временами казалось, вовсе теряя связь с реальностью, не знаю, когда именно мы очутились на кровати. Оба были полностью обнажены, и мое тело, было полно желания ему отдаться, неторопливые ласки моего хозяина окончательно сводили с ума. Мне было приятно обмануться, почувствовать себя желанной и нужной, забыться в объятьях этого мужчины и хоть на секунду поверить, что им двигают чувства ко мне, а не просто похотливое желание попробовать что-то новенькое – секс с диковинной экзотической рабыней, которой я для него была.
Я вместе со здравым смыслом уже почти проиграла этот бой, но рожденная где-то в глубине подсознания мысль, продолжала глухо пульсировать в глубине моей души, но мне не удавалось ее услышать из-за волнами накрывавших меня ощущений и порожденных ими эмоций. Но я все яснее чувствовала, что она упорно продолжала пробиваться к моему сознанию, словно сквозь толщу воды, и вдруг в моей голове как взрыв пронеслось: «Иномирянская подстилка!» – все мое возбуждение резко улетучилось, я моментально отрезвела, как будто вновь вернулась в себя. Осознала, что на самом деле вовсе не хочу этого, я взглянула на него другими глазами: «Иномирянин – даже не очень-то похожий на человека, купивший меня на невольничьем рынке, как экзотическую игрушку для утех... И я так легко ему сдаюсь?! Ну, уж нет… Пусть, лучше буду наказана, но не потеряю себя!»
Я уперла ладони в его грудь и уверенно посмотрела в его зеленые глаза:
– Нет! – с абсолютной уверенностью сказала я.
Не понимаю, на что надеялась в этот момент, ведь находилась полностью в его власти и навряд ли могла рассчитывать на то, что он ко мне прислушается, а не станет брать силой, ведь я всего лишь его собственность – рабыня. Да и скорее всего не поймет меня вообще…