Подождав немного и с замиранием сердца прислушиваясь, нет ли звуков присутствия еще кого-нибудь, я все же продолжила свой спуск к подножию лестницы – на первый этаж. А далее мне предстояло пересечь огромную залу, из которой в разные стороны вели несколько коридоров. «В какой из коридоров мне нужно свернуть?» – задумалась я, застопорившись на половине своего пути.
Возвращение к воспоминаниям вчерашнего вечера не давали мне уверенных подсказок и, ориентируясь на свое внутреннее чутье, все же шагнула в направлении одного из них, решив, что от лестницы мне нужно повернуть направо, и пройдя с десяток метров остановилась. К счастью, выбор оказался верен, потому что, идя по нему, я почувствовала, как к концу коридора начинает теплеть... А увидев знакомую не большую дверку, почувствовала, как окончательно спадает напряжение.
Однако, войдя внутрь купальни, я обнаружила, что моих вещей здесь уже нет. Довольно долго я тщетно пыталась их найти. Голова и так адски болела, а здесь – в тепле – меня вовсе начало подташнивать. Но и ходить в этом виде по замку совершенно не хотелось. Я села на лавку и постаралась придумать хоть что-нибудь, найти хоть какой-нибудь выход из этой ситуации, и неожиданно нашлась гениальная идея...
Я сняла с себя эту тряпку и оторвала от ее нижнего края достаточно широкую полоску ткани, затем еще одну по тоньше. Из них я сделала набедренную повязку, смотав ее концы найденной в охапке дров проволокой, ей же закрепила импровизированный бюстгальтер. Оставшуюся часть хламиды, которая теперь по длине представляла собой среднестатистический человеческий халатик чуть выше колена, надела поверх этого всего безобразия, но так я все же чувствовала себя более уверенно. Пояс тоже обмотала в два оборота, сцепив концы последним кусочком найденной проволоки, первый виток, сделав под грудью, а второй в аккурат по талии. В целом импровизированным костюмом я осталась довольна, а главное, что он не расходился при ходьбе.
Теперь, чувствуя себя немного уверенней, я вернулась в залу с лестницей, но что-то мне подсказывало, что вчера вечером мы с мальчиком ее не проходили. Тогда я свернула под нее и обрадовалась, поняв, что вышла к выходу на веранду. Как только зашла в нее, я почувствовала, какие прекрасные ароматы доносились с кухни, а вот оживленные голоса, услышанные мной, ничего хорошего не предвещали. Сколько присутствующих там было оставалось непонятно... Я решила, что постараюсь прошмыгнуть через кухню не заметно и быстро пересекла веранду. Глубоко вдохнула, набираясь смелости, и открыла дверь...
За длинным столом сидели не менее тридцати человек: мужчины, женщины и дети. И все разом, как по команде, замолчали и с удивленным видом обернулись на меня. У некоторых представителей мужского пола даже остались приоткрытыми рты, и все с не скрываемым интересом меня разглядывали... А я от неожиданности и испуга замерла в растерянности, чувствуя, как начинаю заливаться пунцовой краской... Один из обедавших мужчин прервал затянувшуюся паузу:
– Сим буэнм ун хаяни, – прицокнул языком он.
На что сидевшая рядом с ним симпатичная женщина с ребенком на руках, толкнула его в бок.
– Бумхэт.
На что мужчина усмехнулся в свою редкую, но аккуратную бородку и приобнял обиженную женщину, видимо жену, шепча что-то уже ей на ушко.
Мне казалось, что вся эта немая сцена тянулась почти бесконечно. Настолько унизительно чувствовать себя мне в жизни еще не приходилось...
Потом следом за парой все сидевшие за столом неспешно оживились, заметила, что ни у одного из присутствующих не были обрезаны уши. Сначала преимущественно женщины, отметила, что на всех них были однотипные платья у кого-то серого, у кого-то коричневого цветов, с мелкими пуговицами на груди и рукавами чуть выше локтевого сгиба. А затем и мужчины, на которых были брюки и просторные светлые рубашки. Все присутствующие сразу опустили глаза в тарелки и попытались сделать вид, что ничего такого не произошло, вернувшись к трапезе. Кроме одного совсем молодого парнишки лет двадцати – голубоглазый кудрявый блондин – он смотрел на меня с глупой улыбкой и каким-то не хорошим блеском в глазах.