– Слимвей! – улыбнулась она своей заразительной добродушной улыбкой.
А дождавшись, когда поставлю опустевший стакан на стол, потянула меня за руку:
– Унайн!
Значение этого слова я тоже поняла давно, так как слышала его многократно, предполагала, что оно значило: «Идем за мной». Мы вышли из комнаты, и она повела меня за собой – вверх по лестнице. Оказалось, что я жила на последнем жилом этаже. А под крышей башни находился огромный чердак, выполняющий роль хранилища ненужных вещей, таких, как старинные немного выцветшие от времени картины со сломанными рамами. Под слоем пыли нельзя было разобрать, что именно на них изображалось, даже после того, как Эрна зажгла, откуда то взявшийся у нее в руках подсвечник. Еще здесь внушительными стопками лежали потрепанные книги, какая то подернувшаяся ржавчиной посуда. В этом огромном помещении было очень пыльно, из-за чего становилось тяжело дышать, но все же любопытство оказалось сильнее. И я, поддавшись ему, направилась было к одной из картин, но спутница дернула меня за рукав, показывая жестом идти за ней, как оказалось, звала она меня к лестнице, ведущей на крышу башни.
Сначала ощущение высоты немного испугало, и при этом слегка закружилась голова, как оказалось, замок стоял на обрыве, а башня находилась прямо над ним. Но потом, привыкнув немного, я смогла воспринять все представившее предо мной великолепие.
По одну сторону замка располагался уже знакомый город. Большая часть строений представляли собой одно-двух этажные здания из серого камня. Всего города я разглядеть не могла, так как он был возведен на холме, и что оставалось по ту сторону спуска оставалось загадкой. По другую – раскинулись не тронутые просторы загадочного леса и бескрайние поля, а за холм вилась достаточно широкая лента быстрой полноводной реки, вдали за ней были видны горы.
– Как же красиво... – еле слышным шепотом восхитилась я, ежась от неожиданно подувшего холодного порыва ветра.
Птицы все еще резвились в чистой лазурной синеве неба, но отлетели слишком далеко от замка, что бы у меня была возможность их разглядеть. Эрна, как всегда, о чем-то со мной болтала, а я пыталась выхватить из ее речи знакомые слова и внимательно вглядывалась в указываемые ею места. Видимо, она рассказывала что-то в роде: «Здесь посмотри – мельница, там – закусочная».
Вдруг справа от меня раздался шорох крыльев, вскинула голову, посмотрев в направлении звука. И увидела прекрасное создание – гигантскую бабочку фиалкового цвета с синими прожилками на крыльях. Я потянулась к ней, но не успела ее коснуться, так как девушка резко отдернула меня, а бабочку ударила подсвечником с уже погашенными свечами, но который до сих пор оставался в ее руке. Послышался глухой звук удара – и прелестная летунья упала нам под ноги. Видимо, она была оглушена, но не сдавалась, направив жало на брюшке в сторону своей обидчицы, но девушка вовремя отпрыгнула, а по каменной кладки крыши, черной молнией метнулся уже знакомый мне паук. Между одинаковыми по размеру насекомыми завязалась не шуточная борьба. Паук ловко уворачивался от ядовитой пики соперницы, а сам норовил ее ужалить. Но и она была явно не промах и упорно шла в наступление, шустро трепеща крылышками. Но вот одна удачная паучья атака – и бабочка оказалась перевернутая брюшком вверх, она упорно кружилась по кругу, выставляя вверх жало и не подпуская паука к себе ближе. Но итог схватки уже был предрешен, еще один ловкий выпад – и паук оторвал поверженной голову. Бабочка еще пару раз содрогнулась в предсмертных конвульсиях и замерла. А паук начал оплетать ее своей паутиной. И когда он уже закончил с этим делом, и довольный уселся на образовавшемся коконе, Эрна наклонилась к нему и погладила подушечками пальцев его спинку. А я снова впала в ступор, потому что готова была поклясться, что видела, как он от удовольствия прищуривал все свои восемь глаз.
Девушка весело засмеялась, а затем жестом предложила и мне тоже его погладить.
– Уфф... – преодолевая свое оцепенение, страх и брезгливость, я все же легонько коснулась подушечкой указательного пальца внешней стороны его брюшка и удивилась. На ощупь оно оказалось нежное, словно бархат, и чуть теплое. И уже отбросив все сомнения, я погладила его еще немного под довольный смех Эрны.