Гарос, впрочем, идиотом не являлся, а потому, тяжко вздохнув, кивнул. С Фэем он уже говорил, но в последнее время их общение складывалось реально откровенно странное. Чего уж стоила их давешняя ночевка в одной кровати. Если честно, думать в таком ключе про этого типа ему не хотелось. До этого он пытался относиться к нему как к другу, пускай старому другу, с которым давно рассорился, но связан воспоминаниями.
— А ты догадливая. Не ошибаешься?
— Гарос, давай будем считать, что я тебе ничего не говорила. Открой глаза и смотри сам, — Гэвианет вернулась к вязанию — это занятие удивительно успокаивало расшатанные нервы. — Если бы речь шла обо мне одной, то и разговор был бы другим. Но поскольку я здесь как бы проездом, то я не хочу даже и пытаться начинать что-то серьезнее обычной дружбы с кем-либо. Я знаю, как больно, когда тебя бросают и больше никогда не возвращаются. Поэтому мне лучше спать в карете, а ты уже сам разбирайся со своим эльфом… — она передернула плечами — признаваться в своем бессилии было обидно. А еще обиднее ночевать в одиночестве. Но и привыкать к ним всем она не имела права. Как и действительно любить. Кто знает, чем закончится вся эта эпопея. Возможно, они все умрут, возможно, кто-то останется в живых, а возможно, все завершится хорошо. В любом из случаев начинать какие-то любовные интрижки было бы ужасной глупостью. Но и цепляться к Самри… пожалуй, ее могло стошнить.
Не то, чтобы сородич был так уж противен, да и внешне не урод, но то, кем он является и сам факт попытки ее убить… как-то не располагал к близким отношениям и уж тем более переходящим в нечто более серьезное, чем пикировки на привале. Гэвианет сморгнула слезу, не понимая, из-за чего она появилась — то ли дым от костра заставлял глаза слезиться, то ли нервы сдавали. Еще бы, столько времени провести вне дома и даже не во вражеском стане. Тут какие угодно нервы сдадут. Еще и эти все привязанности навалились.
Гарос тяжко вздохнул и спокойно схватил принцессу в охапку вместе со всем ее вязанием и прижал к груди, проводя ладонью по волосам.
— Забудь об этом. Уж не знаю, чего ты там себе напридумывала, — со вздохом проговорил он, опять гладя иномирянку по голове и по спине. Фэй при виде этого пожал плечами, пожалуй, то, что неудобный разговор прекратился, было ему на руку. Выяснения отношений ему не хотелось.
— Вот как раз я ничего и не придумывала. Я даже не представляла, как будет тяжело вдали от дома. Только сейчас я стала понимать, на что именно согласилась, и поражаюсь, как радостно шла вперёд к обрыву… Та сирена была права — нас всех чем-то одурманили, — Гэвианет слегка прогнула спину, подставляя ее для нехитрой ласки. — Извини, это действительно тяжело осознавать и понимать…
— Это ты сейчас о том, что согласилась на брак с существом из другого мира, и только пожив у нас, поняла, на какой ужас подписалась? — попытался понять ее шаман, перефразируя все своими словами и, тяжко вздохнув, опять погладил по спине. На ощупь она была какой-то слишком мягкой и бескостной, но при этом никакого отвращения это не вызывало. Пожалуй, совместный сон на протяжении многих дней сгладил какое-либо неприятие. Да и не был Гарос никогда расистом…
— Ты все правильно сказал, — подытожила принцесса. — Мне тогда казалось, что все так, как должно быть. Я не думала о доме, о семье, об отце… Я считала, что поступаю правильно, что выполняю долг перед своим государством. — Она нервно передернула плечами, чувствуя себя совершенно выбитой из колеи. — А потом все так сильно изменилось и… я не знаю, почему так, Гарос. Почему внезапно стала скучать по дому, по отцу, по смешным братьям и сестрам, по своей настоящей работе… У меня были друзья, коллеги, скажем так… любимые… а я ни на секунду не задумалась, бросая их. Теперь я понимаю, что это какое-то помешательство, так же, как у него было подобное навязчивое желание меня убить, — гааш кивнула на Самри, и тот согласно склонил голову, признавая ее правоту.
— Я считал, что так будет лучше. И что мы правы. Ты считала, что твоя миссия сделает как лучше, хотя она не стоит пережеванной водоросли. Мы оба ошибались, — он задумался и механически куснул деревянный кругляш. Свеженький амулет отозвался слабым магический импульсом, кольнув его в язык.
Гарос задумчиво покачал головой, тихо хмыкая. А затем, потрепав Гэвианет по голове, мягко отстранился.
— Не хочу говорить тебе чего-то обидного, мелкая, но мне начинает казаться, что тебе опасно возвращаться домой, — осторожно проговорил он, не зная, как бы так сказать, чтобы это не прозвучало как в случае с Самри. Как-то возникли не лучшие подозрения. Отнюдь не лучшие.
— Хочешь сказать, что нас всех специально травили, чтобы мы были послушные и не сопротивлялись великим идеям? Тогда все наши трения ничего не стоят, поскольку методы с обеих сторон не самые лучшие.
Гэвианет зевнула, устало сощурилась и присмотрелась к орку. В принципе, если он прав… то дома действительно не будет безопасно. Не это ли попытался ей сказать отец? Оставайся там… Возможно, ей и лучше бы остаться здесь и жить себе потихоньку, но как жить? Что делать? Кем здесь быть? И как тогда со всеми этими поездками? Получается, они просто зря оторвали кучу народа из родных домов, чтобы покататься по лесу и поужинать у костерка?
— В тебе подавляющих волю веществ ведунья не нашла, в отличие от Самри. Но ментальные способности никто не отменял, — задумчиво протянул орк. Пожалуй, такими темпами, союз с обитателями другого, более развитого мира, мог так и остаться несбыточной мечтой. — Тогда все зависит от того, хочешь ли ты узнать, правильны наши догадки или нет?
— Я-то хочу узнать, но чем больше копаюсь, тем больше мне кажется, что основная проблема скрыта еще глубже. Сначала все эти конфликты ради конфликтов. Потом попытки разделить общество гааш. Потом подозрение всех и каждого. Такими темпами мне скоро страшно будет думать, — Гэвианет растеряно обернулась на эльфов. Так что же именно произошло несколько миллионов лет назад? Почему древние гааш стали мирными? Ведь древние жастарианцы не были мирными, древние хварсы и подавно. И эти вот новые расы тоже не мирные. Получается, что вся суть проблемы в самих гааш. И ее нужно найти раньше, чем проблема выльется в громадный конфликт.
— А если предположить, что у вас есть такие вот ребята со способностями к тому, чтобы влиять на рассудок и восприятие остальных? Тогда случится, что такими способностями владеют короли, — Гарос запнулся. О подобном он уже давно задумывался. — А что если один из таких вот обладающих способностью решил потянуть одеяло на себя? То есть, быть королём у него способностей не хватит, приходится использовать зелья… Что скажете?
— Вполне может быть, — хмыкнула Гэвианет. — Из-за плодовитости гааш может случиться так, что кто-то из потомков королей остался без внимания. Или его способности появились в более позднем возрасте в результате какого-нибудь стресса, например. Такое тоже может быть. А обиженный судьбой вполне может попытаться претендовать на трон, пусть он и не знает, что с этим делать после.
— Именно так у нас это и происходит, — поддакнул Самри. — Вот только наш предводитель… он не загадывал наперед, его целью было просто уничтожить королевский род.
— Ну правильно, зелий на всех не хватит. Все планеты не отравишь, кто-то да возмутится. А вот если король умрет… — Гэвианет пыталась сложить всю мозаику до конца, но что-то постоянно ускользало. Та самая мысль о ненасилии. — Ладно, давайте доедем до ваших магов, сдадим кровь, они посмотрят и скажут, есть в ней что-то необычное или нет. Чего мы зря гадаем… только настроение испортилось.