— Ген? — окликнула я, выводя последнюю букву. — Что на ужин хочешь?
— Если не влом готовить, то пасту какую-нибудь, — мирно откликнулся он.
Ну да, мы обычно ужинаем в баре и не особо запариваемся, хотя сегодня можно и дома, а то внизу народу многовато — пятнадцатое февраля, ажиотаж ещё не прошел.
— С курицей? — предложила я, вспоминая, что есть в холодильнике.
— Не надо самопожертвований, — донеслось с дивана, ровно так, без эмоций.
До меня доходило пару секунд, и Гена прыснул одновременно со мной, явно не удержав смех в себе.
— Тогда с цианидом, — смеясь, я захлопнула скетчбук и убрала в выделенный для меня ящик письменного стола.
Вот это Гена, точно, всегда может превратить что угодно в анекдот, даже бытовуху. И в такие моменты вместо того, чтобы обижаться, я только понимаю, как сильно его люблю. Какое он у меня, всё-таки, придурашное чудо. Шутки не всегда тонкие, но никогда не обидные, и всегда смешные.
Копошась у плиты, я никак не могла перестать улыбаться. Он постоянно корректирует свое поведение, чтобы мне было лучше — на день Святого Валентина подарил курс каллиграфии и новый скетчбук для него, правда, зачем купил набор дохуя дорогих линеров, непонятно, но это все от незнания, не сказала бы, что я недовольна; быстро запомнил, что я люблю, и частенько притаскивал из магазина всякие мелкие вкусняхи в виде сюрприза; терпит мои шуточки про гейство, причем стоически, хотя поначалу за особо грубые я едва не схлопотала казнь щекоткой. Я старалась внимательнее относиться к нему в ответ, но его, казалось, и так все устраивало донельзя — он брал меня с собой на посиделки с друзьями, не стеснялся меня и вообще ни на что не жаловался. Иногда в приступе всеобъемлющей любви, которую было никак не выплеснуть, я не могла отлипнуть от него часами, и это его тоже устраивало — он таскал меня по бару на себе, как ручную обезьянку, и не возникал. Наверное, он уже просто знает, что ему нужно от жизни и от женщины, вот и выбрал себе подходящую. Приятно было думать, что я для него подходящая. Потрясающий мужик, что ни говори.
— Так вкусно пахнет, будто уже готово.
Я замерла на середине помешивания. «Будто», блять! Где Гена, а где литературный язык вообще? В его стиле было бы «ебать, как охуенно пахнет, уже можно идти хавать?», а не «будто»!
— Ты себя хорошо чувствуешь? — выключив готовую пасту, я подошла к дивану, перегнулась через спинку и коснулась губами его лба.
— Ну да, а что? — приподняв брови, он вдруг очень хитро улыбнулся. — Просто пытаюсь произвести впечатление на одну библиотекаршу.
Наклонившись ниже, я повисла на животе на спинке, поджав ноги.
— Не поздновато ли? — улыбнувшись в поцелуй, я ухватилась за его майку, чтобы не завалиться назад.
— Знаешь, что? — нахмурившись, он скрестил руки на груди. — Меня заебала вся эта романтичная хуйня, вот что! Я, блять, слишком хорошо ныкаю подарки! Пиздуй открывай коробку с ручками, блять, затрахался ждать!
— Вот, теперь вижу, что не заболел, — смеясь, я пошлепала к столу.
— И носки надень, блять, пол ледяной! — грозно донеслось из-за спины.
С интересом распечатав линеры, я вывалила их на столешницу. Может, всё-таки сертификат? Выпало что-то круглое и укатилось за стол, пришлось с кряхтением лезть доставать. И, разглядев это что-то, я выпрямилась так резко, что приложилась головой о край стола.
— Ну еб твою, ты ж так не доживешь до свадьбы, — тихо смеясь, мужчина опустился рядом на колени, прижал к себе, чмокнул пострадавшую макушку, — она же будет, правда?
Без слов кивая, я притянула его целоваться. Боже мой, я выхожу замуж. Думала, никогда со мной этого не случится, но я не могу отказать, нет, нет, совсем не могу, только не такому мужику.
Жадно вылизывая мой рот, Гена усадил меня на стол, потянул вверх футболку. Лихорадочно выпутываясь из одежды, мы крепко друг к другу прижимались, и он без стеснения демонстрировал мне свой стояк, притираясь им к бедру.
Когда у него в кармане завопил телефон, я разочарованно застонала в поцелуй.
— Ну? — враждебно рыкнул в трубку Гена, одной рукой распечатывая новую пачку презервативов и высыпая их на стол. — А что, он уже уходит? Бля, ну подпиши сам, я тут, блять, предложение делаю, мы будем заняты ещё пару часов.
Разумеется, на следующий день, когда я пришла на свою смену, меня встретили аплодисменты и свист. Парни все по очереди посмотрели кольцо, поздравили меня и суетились ну совсем как девчонки. Я сразу пригласила их всех на девичник, потому что больше у меня никого такого близкого нет, а одногруппниц звать не очень хотелось.
— Ты береги его, — негромко попросил Витя, пока ждал кофе для клиента, — он у нас, знаешь ли, на вес золота. Девчонки хотят друга-гея, чтобы быть уверенными в чистой дружбе, а нам за этим же наш непоколебимый натуральный натурал.
— Да уж, буду беречь, куда денусь, — улыбнулась я, выставляя на стойку чашку на блюдце.
— Когда решили пожениться? — полюбопытствовал Ростик, встряхивая шейкер.
Мой шейкер, который подарок, торжественно стоял на полочке, теперь Гена только в нем все коктейли делал, если вообще за это брался.
— Мы об этом ещё пока не говорили, — пожала плечами я, — ещё будет время обсудить.
В начале вечера не так много клиентов, так что я прислонилась спиной к стойке и прикрыла глаза, потирая кольцо на безымянном пальце. Странное и очень приятное чувство — принадлежать кому-то. Пусть даже небритому бармену-матершиннику, распиздяю и баламуту. Рядом тихо мявкнул Куджо, я погладила его, почесала под подбородком и налила в блюдечко сливок.
— Мне кофе, черный, как моя душа, пожалуйста, — официально попросил Гена, пристраиваясь за стойкой и тиская оживившегося кота.
У них очень тесные взаимоотношения, когда-то суровый бармен подобрал ещё слепого котенка на улице в первые заморозки.
— Ваш кофе, точно как ваша душа, — отчиталась я, ставя на стойку картонный стакан с крышкой, в каких кофе пили сотрудники.
Сделав первый глоток, мужчина закашлялся и выдохнул:
— Это, блять, что?
— Латте с ванилью, корицей, карамелью и зефирками, — отчиталась я.
Ростик рядом заржал так, что уронил бокал и со всхлипами сполз под стойку собирать осколки.
— За это тебя и люблю, сучка, — прищурившись, оскалился мой жених, — но выебу.
Можно подумать, без этого бы не выебал. Можно подумать, я против.