Если некто регрессировал его намеренно или случайно, то этот человек наверняка тоже принял меры. Разница в следующем: будучи самоубийцей, он мог поехать куда угодно, чтобы свести счеты с прошлой жизнью и начать заново; а злоумышленнику пришлось бы его заманивать в отдаленное место, что выполнить нелегко, либо везти безвольное или обеспамятевшее тело неизвестно куда, что тоже непросто.
Значит, если он не самоубийца, то у него хорошие шансы, что разгадка спрятана в этом городе. Можно начать с этого умозаключения — больше у него ничего нет.
Ему разрешили оставаться для ретротерапии сколь угодно долго, но ограничение свободы его не устраивало. Первым делом следовало выйти на волю. Он принял решение и сразу почувствовал себя лучше. Включил экран.
Боргенезе поднял взгляд.
— Привет. Вы выбрали?
— Думаю, да.
— Хорошо. Давайте. В каком-то смысле, это связано с вашей прошлой жизнью, хотя связь может оказаться такой отдаленной, что мы не сумеем проследить ее. И все-таки это кое-что.
— Луис Обиспо, — произнес он.
Записывая имя, советник полиции выглядел озадаченно.
— Оно необычное и, в то же время, простое. Произношение имени несколько необычное, но людей с фамилией Обиспо в Системе бесчисленное множество.
Это показалось мужчине любопытным. Он уже почти думал о себе, как о Луисе Обиспо. Он хотел быть этим человеком.
— Еще одна вещь, — сказал он. — Когда меня нашли, у меня имелись при себе деньги?
— Подумываете о том, чтобы уйти? Очень многие так и делают. — Щелкнув замком, Вэл Боргенезе раскрыл папку. — У вас имелись деньги, средняя по размеру сумма. Бизнес вы с ней не начнете, если думаете об этом.
— Я не думал. Каким образом?
— Вот и правильно. — Советник сделал себе еще одну пометку. — Я распоряжусь, чтобы касса выдала; можете получить в любое время. Кстати, вам выдадут полную сумму, без всяких вычетов.
Новость звучала приятно, особенно если учесть, что его ждало впереди.
Боргенезе тем временем продолжил:
— Чем бы вы ни занялись, держите нас в курсе. Понадобится время, чтобы зарегистрировать ваше имя, и, скорее всего, мы выпишем вам пропуск. Возможно, мы выясним нечто, имеющее значение. Если вы настроены серьезно, а я думаю, что это так, то в ваших интересах справляться о расследовании ежедневно.
— Я настроен серьезно, — заверил Луис. — Буду держать вас в курсе.
Собирать оказалось нечего. Одежду, которую он носил, предоставила полиция. Вполне нормальная, на улице никто не обратит внимания. Сойдет, пока он не сумеет позволить себе что-то лучше.
Он спустился в кассу и забрал деньги. Оказалось больше, чем он ожидал; рядовой гражданин не носит такой суммы в кармане. Эта мысль мелькнула в голове, пока он расписывался в получении и выходил из отделения ретротерапии. Советник сказал, что сумма средняя, но оказалось совсем не так.
Он стоял на вечерней улице и пытался сориентироваться.
Может, в количестве денег и нет ничего удивительного. Может, для попадающих в отделение ретротерапии оно среднее. Боргенезе говорил о большой доле самоубийц. Эти люди хотели бы начать заново без страхов и тревог, но не полностью безденежными. Если раньше у него водились деньги, то он захотел бы забрать их с собой, пусть и не такую большую сумму, которую можно отследить — иначе весь замысел пошел бы насмарку.
Выстраивалась логичная модель: самоубийство совершали люди, имевшие при себе значительные суммы денег. Этот факт объяснял точку зрения, которой явно придерживался Боргенезе.
Луис Обиспо стоял в нерешительности. Хочет ли он знать? Он сжал губы — да, хочет. Что бы там ни говорил Боргенезе, существовали другие способы объяснить происхождение его денег. И один из них такой: он являлся важным человеком, привычным к обращению с крупными денежными суммами.
И он пошел. Небольшой город с населением в несколько сотен тысяч человек располагался на крайнем юге побережья Калифорнии. За последние дни он изучил карты города и знал, куда идет.
Когда он добрался до места, Приюты окутывала тьма. Мужчина сам не знал, что ожидал увидеть, но только не это. Поразмыслив, он понял, что не имеет ясного представления, зачем пришел. Возможно, его привлекал сам факт существования Приютов, обозначавший достижение экономического уровня, на котором совсем немногие люди по прихоти или по нужде могли прийти сюда и воспользоваться благами, которые предоставлялись бесплатно.