Он закашлялся и отвернулся от экрана. Когда советник снова посмотрел на Луиса, лицо его уже стало спокойным.
— Я не обязан объяснять вам так много. Нарушаю правила только потому, что ваш случай и случай с этой девушкой не похожи ни на один, известный мне ранее. — Он осторожно подбирал слова. — Слушайте. Я скажу один раз и повторять не буду. Если вы попробуете уличить меня, то я стану все отрицать, а полицейское управление — все до последнего человека — подтвердит мои слова.
Советник закрыл глаза, словно хотел внутренним взором увидеть те тезисы, которые собирался изложить.
— Если мы можем схватить убийцу, как бы умен он ни был, то это облегчает установление личности жертвы, оставшейся в живых. Это так. Но мы никогда этого не делаем. Хотя, если жертва сама находит преступника, мы не возражаем.
Если я попрошу о помощи другие департаменты полиции, они не станут помогать. Если решение лежит в области, в которой я обладаю юрисдикцией, и я выясню, кто несет ответственность, то меня уволят еще до того, как я возбужу преследование этого человека.
Онемевший от изумления Луис уставился на советника.
— Значит, вы ничем не занимаетесь, — неуверенно проговорил он. — Вы мне лгали. Вы не намерены ничего делать.
— Вы переутомлены, — мягко заметил Боргенезе. — Если бы вы только знали, сколько усилий мы ради вас предпринимаем… — Он вздохнул. — Мой вам совет: если не можете уговорить девушку, забудьте ее. Если ситуация станет эмоционально невыносимой, дайте мне знать, и я смогу устроить перевод в другой город, где, вероятно, найдутся другие, более… гм, совместимые.
— Но она — моя жена, — упрямо возразил Луис.
— Вы уверены?
На самом деле Луис не был уверен, но ему хотелось, чтобы она стала женой или согласилась на один из близких вариантов. Он объяснил советнику.
— Как она сама говорит, существует множество факторов, — прокомментировал Боргенезе. — Я бы предложил обследование. Это сможет отмести некоторые из ее возражений.
Об этом Луис не задумывался, но охотно поддержал идею.
— Что это даст?
— К сожалению, немного. Оно подтвердит, сможете ли вы двое иметь нормальных здоровых детей, но не даст сведений о том, не являетесь ли вы членом ее генетической семьи. И, конечно, обследование не касается вопросов правовой семьи — двоюродные братья, сестры и все такое. Я не думаю, что она согласится на это.
Вряд ли согласится. Он видел ее совсем недолго, но все же узнал достаточно. Луис находился в двусмысленном положении: мог принимать внезапные решения, по его убеждению, правильные, но о фактах ему приходилось только догадываться. Они с девушкой являлись жертвами, а полиция отказывалась помочь им тем единственным способом, который только и мог дать ощутимый результат. И у полиции имелись официальные причины для такой позиции, или ей так казалось.
Луис в точности изложил советнику все, что думал по этому вопросу.
— Достаточно тяжелое положение, — согласился советник. — В таких делах, если уж они случаются, часто наблюдаешь невероятную степень сложности.
Если они случаются! Луис протянул руку и выключил экран. Тот прерывисто замигал — советник пытался возобновить сеанс связи. Луису не хотелось больше говорить с этим человеком; беседа стала для него мучительной, а Боргенезе не мог добавить ничего, кроме пошлостей, разжигающих его гнев. Он раскрыл заднюю панель на приемнике, выдрал кабель, и экран погас.
В открывшемся углублении лежал спрятанный предмет. Изящный, небольшой, зловещего вида регрессионный пистолет.
Достав его, он осторожно взвесил оружие на ладони. Теперь у него есть еще кое-что, чтобы продолжить! Конечно, это тот самый пистолет. Его использовали против него, Луиса, а потом спрятали в панель позади экрана.
Хорошее место для тайника. Экран никогда не ломался, не требовал регулировки, роботы-уборщики, появлявшиеся из стен, никогда за ним не убирали. Полиции полагалось его найти, но она туда не заглянула. Он горько усмехнулся. Полиция не заинтересована в раскрытии преступлений, она только смягчает их последствия.
Полиция найти не сумела, а он нашел. Оружие приведет его к человеку, который им владел, и этот человек даст ему информацию. Луис медленно повернул пистолет другой стороной — обычное оружие, таких бесчисленное множество.
Закончив одеваться, он опустил пистолет в карман. Вышел наружу и посмотрел через двор. Поколебавшись, подошел к двери и постучал.