— Ты оденешься или нет? — произнес Ясон, пятясь от нее через комнату.
— О, конечно, — ответила она. — Только не в одежду. Крэнсиане ее не носят, кроме стариков, таких, как Грэнди, — им приходится. — Она вскинула голову, забрала небольшой контейнер, которого Ясон раньше не заметил, и не спеша прошла в другую комнату.
Ясон поспешно оделся. К тому времени, как он закончил, вернулась Карлос. Он не поверил своим глазам. На голове у нее появились волосы — короткие вьющиеся кудряшки, брови и длинные ресницы казались не нарисованными, а живыми и натуральными. Что до остального, то ее нагота была достаточно прикрыта, так что она вполне могла прогуляться по любому городу Земли, не то чтобы не привлекая внимания, но и не нарушая установленных границ приличия. Ясон еще раз взглянул на нее. Или не могла?
— Ну, ладно, — сказал он. — Как ты это сделала?
— Ты не назвал мне цвет, — ответила она. — А поскольку черный подходит почти ко всему, я подумала…
— Я не о цвете, — перебил он. — Волосы на голове и вот это, что можно, полагаю, назвать купальником из меха. — Больше всего это было похоже на мех, но составляло единое целое с ее телом.
— Что ж, — отвечала она, — мы не любим носить мертвые вещи, неживые растения, убитых зверей или синтетические ткани, получаемые из каких-то грязных чанов. Поэтому мы используем гул.
— Гуп?
Она вздохнула.
— У него есть другое название, могу написать для тебя. Но оно займет страницы. Понять самые азы сумеет только биохимик, да и тот не до конца разберется. Мы держим формулу в секрете, — вежливо добавила она.
Конечно, держат; подобные вещи ценятся очень высоко, подумал Ясон. Возможно, речь шла о каком-то неогормоне, синтетической субстанции, которой не существовало в природе и которая по эффективности превосходила любое аналогичное природное вещество. С таким средством они могли отращивать волосы любой длины, цвета и текстуры за считанные минуты, просто нанося нужный состав на кожу. Скорее всего, субстанция содержала питательные вещества, снабжающие клетки тела материалом для роста. Наносишь ее по утрам — и готово, ты одет. По вечерам принимаешь контрагент, и все сходит. Как намекнула Карлос, тело со временем становится слишком старым, чтобы реагировать на средство. Когда это происходит, старикам приходится носить обычную одежду, ремень, пряжки, кнопки и прочую сбрую, очень неудобную для непривычного человека. На Крэнси не существовало такого понятия, как натуральный блондин или брюнет. Каждый мог сделать выбор — зеленый, если он сегодня тебе нравится, а завтра — синий.
— Невежливо так глазеть, — заметила Карлос. — Особенно, когда твой гость голоден.
Ясон показал ей селектор меню и наблюдал, как она им пользуется. Сам уселся по другую сторону стола; пища появлялась из окошка подачи, и Карлос поглощала ее по мере поступления, изящно и рассеянно, но с неубывающим аппетитом.
Ясон спросил ее об обычаях на Крэнси. Она ответила, что по крэнсианским обычаям, он приходится ей кузеном. Лет пятьсот назад — или около того — кто-то из родни его матери женился на ком-то из родни ее отца. Теперь семейные узы между ними стали несколько более отдаленными, и если их не обновить в этом или следующем поколениях, то они и вовсе сойдут на нет.
Информацию он выслушал молча. Эту игру затеял Грэнди; Ясон должен был предвидеть нечто подобное, но почему-то не сумел. Просто не ожидал такого отношения со стороны столь деликатных людей. Он подумал, что они действительно ведут себя деликатно внутри собственной группы, и насколько жестко обращались с чужаками, значения не имеет.
— Ты не очень-то хитрая, — бросил он. — Я не собираюсь на тебе жениться.
Карлос посмотрела на него.
— Я тебя еще и не просила, — сказала она с набитым ртом.
Похоже, еще один крэнсианский обычай. Ясон не стал обращать внимания.
— Я найду тебе другое место, где остановиться. Можешь сделать попытку добраться до денег на пикнике.
— Денег? — спросила Карлос, продолжая жевать. — Чьих денег?
— Моих, — сварливо бросил он. — И мне не нравятся люди, которые стремятся завладеть ими. Думаешь, я не понимаю, что вы пытаетесь провернуть? — Он пристально посмотрел на Карлос, и вся ее бесспорная привлекательность исчезла; она стала просто смазливой девчонкой, задумавшей повыгодней продать себя, чтобы бежать от нищеты на Крэнси.
Карлос проглотила последний кусок.
— Бедняжка, — сказала она. — Тебе требуется так много вещей, что приходится добывать деньги, чтобы их покупать?