Совсем недавно я признала для себя одну очень важную вещь – каждому человеку рано или поздно просто необходимо, жизненно важно хотя бы раз с самим собой сыграть в декаданс… ну не может человек жить в одном ритме, одними мыслями всю свою жизнь… не способен он быть всегда на «чересчур» – чересчур вежливым, чересчур добрым, чересчур правильным, наконец! В один прекрасный момент этого самого «чересчур» станет вдруг чересчур много… и придётся сливать лишнее, чтобы уменьшить давление жизни…
И абсолютно прав был уважаемый мною, талантливый психотерапевт В. Леви, который сказал: «Кошмар возрастает в пропорции к сумме развеявшихся иллюзий, Ты это предвидел, ты благоразумен, ты взгляд своевременно сузил».
С иллюзиями больно расставаться всегда и всем и если вы встретите человека, который скажет вам: «У меня всё в порядке с этим, друзья! Я не питаю ни на чей счёт никаких иллюзий!» – просто аккуратно улыбнитесь ему в ответ – ибо ощущение отсутствия иллюзии и есть самая большая иллюзия и больнее всего переживается разрушение таковой в отношении себя самого – мыслей, поступков…
Обычно это происходит примерно так: Я совершаю какой-нибудь отвратительный с точки зрения морали (совпадающей с моей собственной) поступок и если мне хватает сил и храбрости взять ответственность за содеянное в свои руки, а не пихать её в руки прохожих или, что ещё более глупо, в лицо своей судьбе, то я встаю перед зеркалом и говорю, глядя в глаза собственному отражению: «Эй, подруга, как ты могла, я была о тебе лучшего мнения!» вот как раз под этим «лучшим мнением» и скрывалась иллюзия, самое великое заблуждение в отношении того, перед чем я могу устоять и на что я способна в принципе, ради достижения собственной цели.
О чём это я? Раскаяние… похоже, что нет… робкое «прости» и только лишь, неслышно, про себя… шёпотом… «прости» – это слово, сорвавшись с губ, растянулось на тысячи километров в последнем слоге… замерло в воздухе, вместе со временем.
Не знаю, сколько прошло его в секундах, минутах, но по моим ощущениям – то была вечность. И пребывая в этом бескрайнем временном пространстве, полностью абстрагировавшись от реальности, я чувствовала лишь сладкую ноющую боль где-то в самом низу живота и руки, ставшие уже давно такими родными, которые удерживали меня в горизонтальной плоскости, не давая провалиться в тридесятое королевство.
«Тебе хорошо, дорогая?» – теперь к рукам добавился ещё и голос. Я с трудом разомкнула веки и увидела довольное лицо Саддама прямо перед собой. «Очень» – опять прошептала я одними губами.
Изнуряющая жара комнаты делала наши и без того разгорячённые тела обжигающими до предела. На секунду я представила море… скалистый берег Рас-Кати, манящую глубину бездны и ощутила, как тоска словно иглой кольнула в сердце. Да! Море! Вот чего мне не хватало сейчас для полноты картины под названием «Счастье есть». Играючи, я подцепила кудряшку с шевелюры Саддама и начала мечтательно и увлечённо наматывать её себе на палец.
«Lets go take shower (пойдём-ка, примем душ – англ.)» – Кэп энергично повертел головой из стороны в сторону, стряхивая мою руку.
Вот так всегда – на самом интересном месте! Да ещё и не по-русски!
«Мяу! Разве мы торопимся?» – попыталась я изобразить раздражение.
«Я хочу немножко сделать тебя холодной и потом подогреть снова» – хохоча, как мальчишка, Саддам начал затаскивать меня в шатающийся поддон для душа.
«Не уговаривай меня, не уговаривай!» – я упиралась, скользя босыми ногами по плитке пола – «я не хочу в душ, я хочу в море… в море… мы должны сделать это в море! Ты же обещаааааааааал мне!»
«Хабиби, успокойся, это будет наша с тобой генеральная репетиция» – Кэп резко притянул меня к себе и, развернув спиной, крепко обнял сзади.
Труба в ванной комнате заурчала и душ разразился струями бодрящей воды; я почувствовала, как она прохладной змейкой потекла между лопаток и тот час же по всей коже поползли от холода мурашки, минуя лишь то место, в котором соединялись наши с Кэпом тела. В какой-то момент я услышала дыхание Саддама уже очень близко; оно стало настолько громким, что заглушило шум воды. Руки Кэпа так бесстыже и откровенно касались моих бёдер, что от нахлынувшего нестерпимого желания у меня закружилась голова, и цветной кафель ванной комнаты начал складываться в калейдоскоп ярких фантастических узоров Камасутры.