Моя перебранка с таксистом о стоимости проезда немного омрачила маниакальное настроение, но, торгуясь, я уступила на этот раз, потому как, во-первых, не хотелось базарной полемики, а во-вторых, мне было понятно раздражение таксиста, которому так и не удалось бесплатно насладиться видом моих голых ляжек, о чём он явно мечтал, умоляя сесть рядом с ним на пассажирское сиденье. Потому, натянуто улыбнувшись, я отдала ему «хамастАшара» (пятнадцать фунтов – араб.), как он просил.
Вам знакомо состояние абсолютного счастья? Меня оно накрывает с головой, когда я стою на скале Рас Кати и смотрю высоко вниз, а там… внизу песочного цвета геометрически ровные холмы и море, синее-синее, бескрайнее-бескрайнее… как правило минуте на третьей я замечаю, что из глаз моих текут слёзы, а сама я шепчу что-то невнятное, типа «Господи, я снова здесь, наконец-то…» и каждый сантиметр моей кожи покрывается мурашками в предчувствии соприкосновения с морем… Знаете, только на море я поняла, что Счастье – это не материальная субстанция, не предмет, не человек, Счастье это состояние, которое выворачивает тебя наизнанку, вытряхивает из тебя боль, разочарование, всех этих тараканов из твоей головы, освобождая место для гармонии и тантры. Когда я прихожу к морю одна, то позволяю себе пребывать в этом Состоянии без погодных и временных ограничений, но сегодня время было лимитировано рукой Саддама, одёрнувшей меня без особых церемоний. «Пойдём, я покажу тебе секретное место – там очень красиво, там мы будем вдвоём – только ты и я, всё как ты хотела» – он запустил свои пальцы в мои и ещё крепче сжал руку. «Втроём» – мне захотелось его поправить: «ты, я и Море». Кэп отреагировал на мою ремарку резким поворотом головы, сузив глаза пристально посмотрел на меня секунд десять и почему-то сказал: «Ты моя дурочка», сделав это умозаключение, опираясь на ему лишь известные причины. Поцокав языком, Кэп потянул меня вниз, и мы молча начали спускаться по скалистому склону к морю. А море, оно было бесконечно прекрасным, Саддам был бесконечно желанным, а я… я просто была бесконечно счастлива. Через метров десять проходу бочком по обрыву моему взору открылся невероятной красоты грот. Я вспомнила детство и в этой небольшой послеполуденной вылазке к морю, мы с Саддамом напоминали мне детей Капитана Гранта, детей, но как-то уж слишком не по-детски увлечённых друг другом. В мозгу всё отчётливее пульсировали слова, адресованные Саддаму в переписке с неделю назад, смысл которых укладывался в формат «между нами всё кончено и больше ты ко мне не подходи». Сейчас, когда я заворожено широко распахнутыми глазами смотрела на море, а на коленях моих покорно лежала кудрявая голова Кэпа и мурлыкала, уткнувшись носом, данное себе самой клятвенное обещание «покончить со всем этим» выглядело полным абсурдом. Хотелось вскочить, заорать и утопиться, но было поздно… я уже не принадлежала себе. Я принадлежала ему, my lovely diver и он неотступно, упрямо, страстно покорял меня сантиметр за сантиметром. Подобно глубине моря, в которую Кэп погружался, устанавливая мировой рекорд, он проникал в меня всё глубже и глубже, сначала языком, потом пальцами, а потом всем своим естеством, доводя мой разум до такого состояния, когда я отрекалась от всех и вся вокруг, признавая только силу своего мужчины и только его право на меня.
Чайка… мой крик потонул в её крике… Я лежала на спине навзничь, раскинув в стороны руки, у самой кромки воды и подо мной было море, а надо мной было небо. А внутри меня было счастье, которое расплескавшись за считанные минуты вытравило из меня тоску, отравляющую моё нутро на протяжении долгих месяцев разлуки, в которых я вынужденно прожила вдали от Шарма.
«У меня никого не было с сентября прошлого года» – довольный голос Саддама разорвал тишину. «Ох, ну как же всё-таки он не романтичен» – подумала я с досадой и закрыла глаза, чтобы не ломать минуты своего наслаждения. Хотя в этот самый момент ко мне пришло полное осознание того, что причин для ревности у меня не было абсолютно никаких, ибо в сентябре прошлого года Кэп был исключительно со мной.
Нет, решительно я не хотела терять ни минуты больше! «Кэп, пора идти понырять, море в нашем распоряжении, не нужно заставлять его так долго ждать!»… я увидела на лице Саддама раздражение, которое, как он не старался, ему было не скрыть. «Что случилось?» – я искренне недоумевала. «Я не могу сделать это, Оля». «Но почему, Кэп, реально не понимаю». «Я не заходил в воду два месяца… я не могу… я не знаю почему. Я скучаю по морю так сильно, но не могу»… В этот момент я почувствовала, я поняла всю масштабность жутких перемен, которые претерпевал обожаемый мною город за последние полгода… Я увидела радиус поражения этих перемен, он распластался на судьбы людей. Я увидела всю глубину боли и отчаяния ситуации в глазах любимого мною человека, увидела то, насколько он устал, устал бороться. Он был точно рыба, выброшенная из воды, не способная дотянуться до моря самостоятельно, вынужденная лежать в абсолютной беспомощности и ждать, пока чья-то рука снисходительно не забросит её обратно в море. Но мы ещё не знали тогда, что это было лишь самое начало, что Шарму предстояло пережить ещё много дней неопределённости и отчаяния и нам вместе с ним. Саддам сидел и не двигался, он смотрел, не мигая, туда, где на горизонте в узкую полоску сливалось море с небом. Я присела позади него и постаралась обнять так крепко, как могла… словно бы мне удалось облегчить этим его душевные страдания… Кэп был прав… я просто дурочка, наивная, вздорная и капризная… эгоистка. Мы сидели так ещё какое-то время, с морем снаружи, но без моря внутри… Cap молчал, а я плакала.