Бретт вел машину быстро и уверенно, и вскоре они подъехали к воротам. Это было старое здание, стены которого почти полностью скрывал плющ. Над величественной входной дверью красовалась большими позолоченными буквами надпись: «Гостиница». Единственной данью времени была заасфальтированная площадка для машин.
— Тут довольно вкусно кормят, — заметил Бретт. — Некоторые крупные фирмы «Ковентри» водят сюда своих особо важных клиентов.
Судя по тому, как официант встретил Бретта, Лиз поняла, что он сам был в числе этих важных клиентов. Их провели к столику у окна с видом на сад. Посетителей было немного — хорошо одетая пара средних лет и группа деловых людей, сидевшая за большим столом. Официант принес меню.
— Что вы посоветуете взять? — спросил Бретт.
— Радужную форель, сэр. Нечто особенное. Рекомендую.
Бретт взглянул на Лиз.
— Отлично, — сказала она.
— Дыню на закуску? Будете заказывать вино, шанди или пиво?
— Шанди, пожалуйста.
— Два шанди, — добавил Бретт.
Когда они остались одни, Бретт с одобрением посмотрел на Лиз:
— Девушка, которая может принять решение, даже если речь идет о побеге или о том, чтобы вылезти из окна. Кстати, вы не подумали, что балкон может рухнуть?
— Я об этом и не думала. Он казался таким прочным.
Бретт кивнул:
— Да, верно. Это не какой-нибудь уцененный дом.
— Он очень старый? — с интересом спросила Лиз.
— Херонсвуд? Его построили в начале прошлого века. Отец Джи Би купил его, когда начал зарабатывать большие деньги. Думаю, он хотел, чтобы дом переходил от отца к сыну. Но война этому помешала.
— Миссис Джексон сказала мне, что сын Джи Би не вернулся после войны. — Чтобы Бретт не обвинил экономку в излишней болтливости, Лиз добавила: — Я хотела немного узнать о семье.
— Конечно. Для этого мы и здесь, правда?
Однако, по-видимому, Бретт не спешил. За едой он коротко поведал ей, чем занимался Рокингтон, — строительство домов для густонаселенного Бирмингема.
— Чем вы занимаетесь в компании? — спросила Лиз.
— Моя формальная должность — генеральный директор. Но на самом деле работа растет вокруг меня, как новая кожа. Когда я закончил учебу, то появился в офисе Джи Би и спросил: «С чего мне начинать?»
— И с чего вы начали?
— Искал цемент, который Британская железная дорога пыталась незаконно перепродать.
— Вам удалось его найти? — Лиз с интересом подалась вперед.
— Да, у судоходного канала в Карлайле. Мне удалось его вернуть, прежде чем в Бирмингеме начали возводить перекрытия. Помню, в то же время мы строили в Олтоне новый трехэтажный торговый и жилой центр.
Бретт довольно улыбнулся и показался Лиз намного моложе.
— Должно быть, здорово строить дома для людей, — сказала она. — Мне так нравятся новые дома, пустые и чистые, ждущие жильцов. Если есть возможность, я всегда рассматриваю недостроенные дома.
Официант принес шанди, Бретт поднял стакан и произнес:
— Надо взять вас рекламным агентом.
Лиз улыбнулась:
— Ловлю вас на слове. Скоро мне понадобится новая работа.
Они прекрасно провели время и вкусно поели. Ломтики холодной дыни были чуть присыпаны имбирем, форель под острым соусом нежной консистенции была с поджаренным картофелем и горошком. О таком Лиз только читала, но никогда не пробовала. Совершенно не похоже на маринованную селедку Дороти или рыбные палочки, которые она ела во время работы сиделкой в Лондоне.
Лиз огляделась. Хрустальные люстры, толстый ковер, накрахмаленные скатерти, сияющая посуда и крохотные вазочки с цветами на каждом столе. У Терри никогда не хватало денег, чтобы сводить ее в такое место. Но теперь у него все будет по-другому. Внезапно Лиз представила, как он входит в первоклассный отель в Кейптауне, а за ним идет дочь Фрэнка Картера (Лиз была рада, что Терри не сказал как ее зовут) в модном платье, с настоящими драгоценностями на шее и запястьях, с гладкой прической и ароматом французских духов. С горечью Лиз подумала, что они с Терри тоже всего смогли бы добиться.
После форели принесли ананасовые меренги для Лиз и сыр с бисквитами для Бретта. Он сказал:
— Мы будем пить кофе в гостиной. Там удобнее говорить.
Когда они расположились в глубоких креслах с подушками, поставив перед собой на низеньком столике кофейный поднос, Бретт вдруг спросил: