Лиз закрыла блокнот и уставилась перед собой полными слез глазами. Значит, уже в апреле Бретт знал, что Джи Би хотел сделать его своим наследником. Ничто из случившегося позже — ни маскарад, ни помолвка — ничто не имело отношения к наследству. Бретту только нужно было показать это письмо директорам, чтобы снять с себя все подозрения. Почему он этого не сделал? Почему? В бессильной ярости Лиз стукнула по столу кулаком.
Она знала, что нужно делать. Она подождет Бретта, скажет ему, что ей известно о письме, и будет умолять его не рисковать своим будущим ради глупой гордости. Какая разница, если он рассердится? Он может выгнать ее из дома, если пожелает. Ей нечего терять, а он может потерять все.
Незадолго до полуночи появилась Этель, порозовевшая от волнения. Было видно, что ей не терпится все рассказать.
— Не хотите чашечку какао, мисс? Так поздно, а вы еще работаете!
— Прекрасно, Этель. Сделай и себе тоже, и мы посидим на кухне. Там теплее.
Сладкое горячее какао и подробный рассказ Этель о дне рождения отогнали унылые мысли Лиз, но скоро глаза девушки стали слипаться, и Лиз отправила ее спать.
Этель зевнула и призналась, что немного устала.
— Но вы и сами выглядите усталой, мисс. Вы тоже будете ложиться?
Лиз улыбнулась:
— Нет еще. Я должна подождать мистера Бретта.
Когда Этель ушла, дом еще больше опустел. Лиз устроилась на стуле у письменного стола лицом к коридору, чтобы не пропустить Бретта, когда он вернется. Ей и в голову не могло прийти, что он не придет.
Лиз могла бы поклясться, что не спала всю ночь, считая каждый удар часов в холле. Но сейчас лучи солнца били в окно сквозь алые бархатные шторы, а она сидела за столом, положив голову на руки.
Часы пробили семь. Лиз медленно, потому что у нее сильно затекли руки, встала, разожгла камин и стала подниматься наверх. Дверь комнаты Бретта была открыта, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он не ночевал дома. Лиз пошла в свою комнату, сбросила туфли, бросилась на кровать, натянула пуховое одеяло и тут же уснула.
Когда она проснулась, было почти девять. К десяти она успела принять душ, одеться, позавтракать яичницей с беконом, которую приготовила Этель. Бретт так и не появился. Лиз принялась складывать тарелки на тележку. Бретта ждать было бесполезно. Раздался звонок в дверь, и она вздрогнула. Это мог быть и Бретт. Если он вдруг потерял ключи.
Лиз услышала быстрые шаги Этель, потом голоса, и ее сердце екнуло. Этель появилась в гостиной, держа большой квадратный конверт.
— Человек только что принес это для мистера Бретта, мисс. Говорит, он шофер мистера Кокса, и ему приказали немедленно передать это мистеру Бретту прямо в руки. Что ему сказать? Он ждет.
Лиз взяла конверт. Он был из дорогой бумаги, адресован эсквайру Бретту Дентону и подписан аккуратным, четким почерком. В верхнем углу были подчеркнуты слова «Лично в руки, срочно».
— Скажи ему, что сейчас мистера Бретта нет, но как только он вернется, я тут же передам ему письмо.
— Да, мисс.
Этель вышла, и у парадной двери состоялся долгий разговор. Очевидно, шофер наконец был удовлетворен, дверь захлопнулась, и в доме опять воцарилась тишина.
Лиз посмотрела на письмо. Бесполезно гадать, что в нем. Это могут быть и добрые и дурные вести. Но в одном она была уверена: письмо как-то связано с тем, что Бретт рассказал ей вчера. А если так, значит, это очень важно, и она должна во что бы то ни стало найти Бретта.
Но Бретт у Клер. Теперь Лиз была в этом совершенно уверена. Ее сердце сильно забилось. Она не может пойти туда! Не может. Отогнав эту мысль, она набрала номер Мэгги. В трубке были долгие гудки, а потом раздался сонный голос: