Несколько раз она действительно присылала с Катиными сёстрами по кринке молока, но так как ни они, ни сама Акулина Григорьевна денег брать за него не захотели, то Анна Николаевна попросила больше им молока не приносить. Между семьями пробежал холодок…
Пребывание Кати в городе при самых скромных раскладах требовало не менее 10–12 рублей ежемесячно, а взять их негде. Кроме неё, нужно одеть, обуть и остальных, налог заплатить, да ещё набегают расходы по хозяйству. Получать деньги можно было только от продажи части продуктов заготовителям, от работы на лесозаготовках и на рыбалках, да ещё от охоты. Основные источники получения средств исходили только от Андрея: он работал в лесу, он участвовал в рыбной ловле, он и охотился. Его заработком распоряжалась жена Наташа, и, хотя они в семье жили довольно мирно, всё же отдавать заработанное мужем на содержание его сестры в городе она не очень-то хотела.
Поэтому, как только в Шкотове вновь решили открыть девятилетку, а это явилось результатом требования многих жителей и учителей, дети которых после окончания семилетки должны были переезжать в город, Катя Пашкевич вернулась домой и дальнейшую учебу продолжала в Шкотове. Акулина Григорьевна в душе оставалась не очень спокойной за свою дочь, но другого выхода у неё не было.
Но мы забежали немного вперёд. Вернёмся к тому времени, когда Борис переехал из Новонежина в Шкотово.
Ожидаемого отпуска он не получил. В конторе Дальлеса работала ревизионная комиссия, распутывавшая шепелевские махинации. В этой работе, требовавшей кропотливого труда – подсчётов и пересчётов, каждый грамотный человек был задействован, тем более нужен тот, кому можно было безусловно доверять, а Алёшкин – комсомолец, и доверия заслуживает. Поэтому ему и пришлось перепроверять, пересчитывать чуть ли не тысячу накладных на заготовленный лес, правильность подсчёта выплаченных сумм.
Эта работа отняла у него целый месяц. С 9 часов утра и до 3 часов дня он складывал, множил, делил, опять складывал и т. д. Именно в это время он и начал овладевать техникой работы на счётах и первыми навыками пользования арифмометром.
Когда комиссия доложила о результатах своей работы на общем собрании работников конторы Дальлеса, все поразились размаху шепелевской аферы: используя своих помощников, как он их шутя называл, из старой гвардии, он сумел похитить около 100 000 рублей золотом. Заблаговременно распродав большую часть имущества и отправив семью за границу, он отправился якобы в служебную командировку куда-то в Забайкалье, поехал по КВЖД и на одной из станций исчез. Кстати сказать, командировку эту ему устроил один из таких же, как он, бывших лесопромышленников, работавший в это время во владивостокской конторе.
Между прочим, в то время уйти в Китай из Приморской области не составляло никакого труда. Некоторые поезда, и прежде всего, курьерский № 1, направлявшиеся в Москву, ходили не через Хабаровск, а по Китайско-Восточной железной дороге, чем экономились почти сутки.
Принадлежащими Советскому Союзу считались только сама линия и полоса отчуждения около неё, шириною 50 метров в каждую сторону. Следовательно, стоило только кому-нибудь пересечь границу этой полосы, кстати сказать, никем не охраняемую на большей части своей протяжённости, как он оказывался уже в пределах Китая, и советские законы на него не распространялись. Этим широко пользовались контрабандисты, которых во Владивостоке того времени было полным-полно.
Разумеется, что все непосредственные помощники Шепелева сразу же после работы комиссии были арестованы; некоторых, как например, Дмитриева, арестовали ещё раньше. Затем они предстали перед судом, и почти каждый получил солидный срок заключения. Как выяснилось на суде, многие из них почти бескорыстно, по старой дружбе помогали обкрадывать советское государство, а бывший хозяин сбежал, оставив их на произвол судьбы.
После окончания работы комиссии Алёшкин наконец-таки получил долгожданный отпуск. Кстати, это был первый отпуск в его трудовой жизни.
Во всё время пребывания в Шкотове Борис почти каждый вечер проводил с Катей: то они встречались в клубе на киносеансе, то на каком-нибудь собрании, а иногда, хотя и редко, просто на улице.
Катя Пашкевич по натуре была довольно упрямой и своенравной девушкой, и после строгого разговора с матерью интерес её к Борьке Алёшкину не только не пропал, а даже наоборот – возрос. Помогла этому и уезжавшая на север сестра Мила, которая, прощаясь, сказала:
– Катенька, Борис – парень хороший, толковый, может со временем значительным человеком стать. Митя мне говорил, что к тебе у него чувства серьёзные, не упусти своего счастья!