Отведённый участок для выборочной лесосеки находился в верховьях небольшой речки Стеклянухи, впадавшей в реку Цемухэ. В нижней части русла стояла деревня, называвшаяся также – Стеклянуха.
Лес в этих местах рос по склонам довольно крутых сопок, и для валки, спуска в падь, а затем и доставки к месту сплава требовалось немало людей. Нужно было создать три артели вальщиков, тех, кто спускал бы его с крутых откосов и, наконец, тех, кто бы его довозил до приречного склада. Эту работу прежде всего и предстояло провести вновь назначенным десятникам.
Отличными вальщиками леса были китайцы. Их артели обычно нанимали во Владивостоке, вели переговоры, конечно, с артельщиками-джангуйдами, ведь только они понимали русский язык. Артель набиралась таким старшиной самостоятельно. Когда она сформировывалась, то приехав к месту заготовки леса, первым делом строила для себя полуземлянку-зимовье. Для выполнения плана вырубки на данном участке нужно было иметь не менее 100 человек вальщиков, столько и было нанято. Работа по их найму осуществилась Демирским ещё раньше.
К моменту назначения Бориса вальщики уже выехали на место рубки и строили для себя зимовье, они же должны были неподалёку построить небольшой домик и для десятников. Со спусчиками, а ими были обычно корейцы, имевшие волов (только эти сильные животные могли сдержать напор двигавшихся с большой силой брёвен вниз по склону сопки), Демирский отправился в Андреевку, откуда обычно набирались корейские артели, а Борис поехал в деревню Стеклянуху, чтобы заключить договоры с возчиками. Это дело для него было уже знакомым, так как такие же договоры он заключал ещё в Новонежине. Справился он быстро и вернулся в Шкотово с подписанными договорами.
Борис до этого немного знал Демирского. Тот был в прошлом партизаном, затем вступил в партию, и Алёшкин, как комсомолец, присутствовавший почти на всех заседаниях дальлесовской партячейки, его не раз видел и слышал его выступления. Он немного побаивался своего нового начальника.
По конторе ходили слухи, что Демирский – очень суровый и нелюдимый человек, а ведь Борису предстояло прожить с ним в одной избушке более полугода. Кое-кто из молодёжи даже советовал Борису не принимать этого назначения и просить, ссылаясь на здоровье, чего-нибудь полегче. Но он не привык отказываться от полученных распоряжений, да и, в конце концов, из-за провала его мечты об учёбе в этом году, ему было всё равно, где и с кем работать.
Между прочим, после выздоровления за время пребывания Бориса в Шкотове его опять избрали секретарём комсомольской ячейки. Узнав о своём назначении в Стеклянуху, Борис обратился к секретарю райкома Захару Смаге с просьбой о переизбрании, так как он уедет из Шкотова, и будет постоянно находиться на лесозаготовках в районе деревни Стеклянухи.
– Подумаешь, Стеклянуха! Тоже мне расстояние – каких-нибудь 18 километров, – воскликнул Смага, – у тебя бюро для повседневного руководства есть, а два раза в месяц на собрание сможешь и приехать, ведь вы и из Шкотова возчиков берёте, я знаю.
Так и остался Борис Алёшкин секретарём шкотовской ячейки РЛКСМ, работая в Стеклянухе. После некоторого раздумья он и сам понял выгоды этого положения: у него были уважительные причины чаще выезжать с участка в Шкотово.
Демирский отправился на участок в конце октября, чтобы присмотреть за строительством домика для десятников, хлева для волов, и, главное, дороги для вывоза леса. Дорога эта прокладывалась по берегу речки Стеклянухи и, конечно, название дороги могла получить только условно. Собственно, никакого строительства её не велось, лишь убрали толстые деревья, мешавшие проезду подводы, да сделали около десятка мостиков через небольшие горные ручьи, впадавшие в Стеклянуху.
Пользоваться дорогой предполагали с декабря, к тому времени она будет покрыта снегом, и сани по ней смогут пройти легко. Тем более что с грузом – брёвнами они поедут вниз под уклон.
В первых числах ноября 1925 года в Шкотове проходила конференция РЛКСМ, Борис Алёшкин был избран её делегатом, следовательно, он должен был в это время быть в селе. После конференции начиналось празднование Октябрьской революции. Алёшкин, как секретарь шкотовской ячейки РЛКСМ, тоже должен был принять в нём участие. Всё это заставило отложить его выезд на участок почти до середины ноября. Заведующий шкотовской конторой Дальлеса Озьмидов был этим очень недоволен, но, хотя и возмущался, сделать ничего не смог, тем более что Демирский в этом вопросе встал на сторону своего молодого помощника.