Венза робко приблизился к начсандиву, собака тем временем положила голову на колени хозяина, и Венза протянул руку. Джек тихонько заворчал. Тогда Борис довольно ощутимо щёлкнул его по носу. Венза вновь протянул руку. Джек, помня о щелчке, зажмурил глаза, и Венза уже смелее опустил ему руку на голову и погладил его. Когда он убрал руку, Борис положил на голову свою, от чего тот открыл глаза и как бы улыбнулся хозяину.
— Ну, вот видишь, ничего с тобой не случилось! Иди на место.
В это время Венза вдруг хлопнул себя по лбу.
— Эх, товарищ начсандив, совсем забыл! Там привезли трёх раненых в живот, за одного Картавцев взялся, а двое ещё ждут. Доктор Бегинсон простудился, с ангиной лежит, а оперировать надо срочно. Николай Васильевич просил, если вы можете, хорошо бы хоть одного взяли.
О таких делах Бориса два раза просить было не надо. Забыв про дневную усталость, он помчался к операционной, и спустя четверть часа уже стоял за своим любимым операционным столом, держал в руках шприц с новокаином, готовясь обезболить окружность раны передней брюшной стенки лежавшему перед ним на столе молодому казаху, раненому в живот осколком мины.
И казалось Алёшкину, что вся усталость его, все его начсандивовские заботы слетели, как шелуха, а то, что он делает в настоящий момент, есть действительно нужное, необходимое, единственно ценное дело, которое он умеет и должен делать.
Глава четвёртая
Всю оставшуюся часть марта 1942 года Алёшкин почти не оставлял полков. Более двух месяцев дивизия находилась в постоянных изнуряющих оборонительных боях. Конечно, это были не те кровопролитные сражения, которые 65-я дивизия вела на Карельском перешейке или под Невской Дубровкой, но и здесь, заняв оборону в самой середине огромных торфяных Синявинских болот, все части дивизии испытывали беспрерывное давление противника. Последний, изгнанный из Тихвина и других более сухих мест этой части Ленинградской области, как, например, Путилова, Войбокало, Жихарева и других, также завяз в болотах. Естественно, что фашистское командование стремилось каким-нибудь образом вернуться в так недавно оставленные ими сухие места, и хотя не имело достаточно сил, чтобы организовать мощное наступление на этом участке фронта (ведь всё внимание было приковано к сохранению тех рубежей, на которых удалось закрепиться после недавнего разгрома под Москвой), тем не менее почти ежедневно продолжало вести так называемые бои местного значения, которые держали в постоянном напряжении обороняющиеся части наших армий на этом участке фронта, в том числе 65-ю стрелковую дивизию.
Следует также учесть и то, что основной костяк дивизии был выведен из внутреннего кольца блокады после нескольких месяцев тяжёлых боёв и голода, многие бойцы и командиры были ещё очень слабы. Поэтому вспышка какого-либо инфекционного заболевания, и особенно сыпного тифа, могла привести к катастрофе.
По данным разведки, у фашистов уже встречались случаи сыпного тифа, были они и среди немногочисленных гражданских лиц из числа местных жителей, которые в своё время находились в оккупированной зоне. По заявлению начсанарма, отдельные случаи заболевания регистрировались в некоторых частях и у нас.
Всем известно, что основным переносчиком этой инфекции является вошь, и самым первым противоэпидемическим мероприятием должна быть борьба с завшивленностью бойцов. Вот и пришлось Алёшкину, не полагаясь на начальников санчастей полков, самому организовывать и помывку бойцов, и дезинсекцию их одежды. Главным было обеспечить ежедневный осмотр всех без исключения на педикулёз, а это оказалось делом нелёгким, ведь большинство окопов, если их так можно было назвать, состояли из снежно-ледяных валов, укреплённых ветками деревьев, по краям так и не замёрзших болот. Даже неглубокие канавы, выкопанные в этих заслонах, постоянно сочились, и под ногами красноармейцев хлюпала вода. Места более или менее возвышенные, с сухим песчаным грунтом имелись только во вторых эшелонах полков, да и тех было мало. Как правило, на них размещались штабы, медсанроты, склады и кухни. Сюда можно было приводить из передовых траншей подразделения по очереди, раз в 7–10 дней. Каждый день направлять для осмотра бойцов не представлялось возможным.
В течение недели после начала, то есть после 12–13 марта, по существу, весь личный состав дивизии прошёл полную санобработку. Было выявлено десятка два завшивленных, но остальная часть бойцов, хотя и находилась в чрезвычайно грязном белье и обмундировании, паразитов не имела. Нужно сказать, что и комиссар, и командир дивизии проявили в этом вопросе полное единодушие и, подписав приказ, приготовленный Алёшкиным, о санобработке в полках, не только строго требовали от командиров его безусловного исполнения и беспрекословного подчинения всем распоряжениям начсандива, но и оказали существенную помощь — поспособствовали обменному пункту дивизии получить с армейского склада необходимое количество нательного белья и немного обмундирования.