Более всех горевал и протестовал против отъезда Зинаиды Николаевны Соломон Веньяминович Бегинсон. В этом, конечно, проявилась прежде всего его личная привязанность, ведь он всё время оставался самым преданным, самым терпеливым платоническим поклонником этой обаятельной женщины, теперь уже вдовы. В начале 1943 года стало известно о смерти мужа Прокофьевой. Он был гораздо старше её, профессор, преподаватель терапии в Первом Медицинском институте Москвы. Ещё до начала войны он заболел тяжёлой болезнью — раком лёгкого. Зинаида Николаевна знала о его почти безнадёжном положении, ей в своё время предоставлялась возможность отказаться от мобилизации, сославшись на болезнь мужа. Но ни он, ни она воспользоваться этой льготой не захотели.
Когда было получено известие о смерти мужа Прокофьевой, ей предоставили трёхдневный отпуск, и на санитарном самолёте вместе с группой раненых отправили в Москву. После похорон мужа профессор Вовси, ученицей которого она была, как мы уже говорили, предлагал ей остаться, обещая оформить её перевод в один из московских госпиталей. Зинаида Николаевна не согласилась и вернулась в свой медсанбат. И вот теперь она его покидала.
На ужине, устроенном в батальоне в честь её отъезда, присутствовал командир дивизии, начсандив, все врачи и многие медсёстры батальона. В её адрес было сказано много добрых слов, и она с благодарностью ответила тем же. Через день Бубнов увёз её к новому месту назначения.
А время шло. Медсанбат жил своей обычной жизнью. Велись систематические занятия с медсёстрами, врачами, дружинницами. Раненых не поступало, больных тоже почти не было.
Первого сентября 1943 года комбата вызвал к себе Ушинский, Алёшкин приехал в штаб. В землянке командира дивизии он встретил начсандива Пронина и спросил его о причине вызова. Тот довольно сердито ответил:
— А ты не знаешь?!
Борис не успел ответить, как появился адъютант командира дивизии и пригласил их зайти. Во втором отделении землянки, кроме командира, находился замполит Веденеев и начальник штаба полковник Юрченко.
Когда вошедшие представились, как это полагалось по уставу, Ушинский встал из-за стола, за которым сидел и, не глядя на Бориса, сказал:
— Что же это такое, товарищ Алёшкин?! Так санотдел армии у нас скоро всех врачей растащит! Ещё месяца не прошло, как забрали Прокофьеву, а вот теперь, пожалуйста, пришёл приказ и на вас. Вы-то хоть знали об этом?
— О чём? — спросил Борис.
— О том, что вас хотят начальником госпиталя назначить.
— Знал.
— Знали и ничего никому не сказали?! — возмутился Ушинский.
— Товарищ полковник, а что я мог сказать? Во-первых, начсанарм просил пока молчать, а, во-вторых, ведь вопрос решался в сануправлении фронта, и я не знал, каким может быть результат.
— Ну вот, радуйтесь! — саркастически заметил начсандив Пронин. — Решился положительно! Кому теперь медсанбат сдавать будете, мне? Да и как он будет работать, если в нём четырёх врачей не хватает?
Тон и сердитый взгляд, сопровождавший вопросы, покоробили Алёшкина, но он сдержался и ответил вопросом на вопрос:
— Послушайте, товарищ Пронин, ну а если бы сейчас принесли приказ о назначении вас начальником санслужбы корпуса, вы бы отказались, зная, что в дивизии вас заменить некем?
Слушавший эту перепалку начштаба полковник Юрченко рассмеялся:
— Нет, Борис Яковлевич, он тоже бы не отказался, я уверен. И это правильно, молодым надо расти.
Тут он повернулся к Ушинскому:
— Товарищ комдив, разрешите сказать. Я с Алёшкиным в дивизии с первого дня её существования. Ещё в Софрине мы вместе с ним при формировании комиссовали прибывавший состав. Я считаю, что за время службы в дивизии он показал себя только с положительной стороны, и потому искренне рад его выдвижению. Но всё-таки, Борис Яковлевич, — повернулся он к Алёшкину, — кого же вы предложите вместо себя?
Спрошенный, не задумываясь, ответил:
— По-моему, отличным командиром медсанбата будет капитан Сковорода, командирская хватка у него есть. Вместо него следует поставить Картавцева, только не Бегинсона, нет-нет. Соломон Веньяминович — очень опытный врач, а за время работы в медсанбате стал и хорошим полостным хирургом, но командир он никудышный. Пусть остаётся ведущим хирургом, учит молодых. Тем более, что начсанарм обещал направить в батальон троих молодых врачей в течение месяца. Ну а мне действительно лестно поработать в госпитале, хотя, может быть, и рановато. Там опытные товарищи будут, помогут.